Интерес к оркестровому письму венских классиков, и прежде всего Гайдна, возник у Прокофьева во время обучения в Петербургской консерватории в классе дирижирования Николая Черепнина. Прокофьев писал: «Мне казалось, что если бы Гайдн дожил до наших дней, он сохранил бы свою манеру письма и в то же время воспринял бы кое-что от нового. Такую симфонию мне и захотелось сочинить: симфонию в классическом стиле». Замысел был реализован несколько лет спустя.
Оркестровый состав, избранный Прокофьевым для симфонии, соответствует инструментарию венских классиков: двойной состав духовых (без видовых инструментов и тромбонов), литавры и струнная группа. Последовательность частей, их форма и драматургия также в основном следуют модели, типичной для венской классической симфонии. Лишь место традиционного менуэта или скерцо (III часть) занимает гавот – жанр, ставший впоследствии «визитной карточкой» Прокофьева.
Музыкальный язык, однако, безошибочно указывает на принадлежность этой симфонии к музыке XX века. Неожиданные и яркие модуляции-сдвиги в далекие тональности, использование инструментов в весьма виртуозном ключе, ироническая трактовка музыкального материала – черты уже вполне сформировавшегося к этому времени стиля Прокофьева.
«Классическая симфония» Прокофьева – не прямая стилизация под Гайдна, но опыт переосмысления, взгляда на его наследие из XX века. Такой подход предвосхищает направление в музыке, получившее название неоклассицизма.
Владимир Хавров
В 1923 году странствия Прокофьева привели его в Париж, столицу современной европейской музыки 20-х годов. Местная публика уже была знакома с его произведениями: Прокофьева на своих концертах охотно исполнял другой эмигрант – Сергей Кусевицкий, после революции перенесший свою бурную концертную и издательскую деятельность в Европу и Америку. Под управлением Кусевицкого прозвучали «Семеро их», «Скифская сюита», первый скрипичный и второй фортепианный концерты, а позже – фрагменты из еще не оконченного «Огненного ангела». Приехав в Париж, Прокофьев, обрадованный приемом публики, не испугавшейся его стихийной и скифской музыки, решил написать симфонию «из железа и стали». Она была закончена в 1925-м после «девяти месяцев бешеного труда» и посвящена Кусевицкому, который и исполнил ее впервые 6 июня того же года. Результат долгой напряженной работы показался слишком сложным даже парижанам, и премьера была встречена прохладно. Симфония так и осталась одним из наиболее редко звучащих сочинений Прокофьева.
Вторая симфония построена необычно – она состоит из двух частей. Первая часть – сонатное аллегро, в «железной музыке» которого можно услышать и Стравинского, и урбанистические искания французской «шестерки», и музыку самого Прокофьева, как раз после окончания симфонии принявшегося за конструктивистский балет «Стальной скок».
Вторая часть – вариации. После всех диссонантных нагромождений первой части их тема подчеркнуто проста и диатонична. Ее Прокофьев написал еще в 1918 году в Японии. В шести следующих за темой вариациях тема оборачивается то насмешливой скоморошиной, то странной, потусторонней лирикой, то страшными кульминациями, воскрешающими образы первой части. Кода, где тема звучит в первоначальном виде, дарит успокоение и разрешение.
Анастасия Спиридонова
Пятый концерт ми бемоль мажор, соч. 73 (1809) – самое грандиозное создание Бетховена в этом жанре (его не случайно называют «Большим», «Императорским»). По масштабам и размаху художественной концепции он близок к таким великим симфониям Бетховена, как Третья, Пятая, Седьмая… Французская революция, наполеоновская эпоха породили особый тип «военных» симфоний и концертов. Насколько же среди них выделяется Пятый концерт Бетховена! Не внешними приметами времени, а самим воздухом героической эпохи, напоенным гимническими интонациями, маршевыми ритмами, пронизанным напряженностью борьбы, душевным подъемом. Лучезарный ми бемоль мажор последнего концерта Мастера перекидывает арку к первому опыту юного гения – Концерту ми-бемоль мажор (1784), сыгранному четырнадцатилетним Бетховеном перед боннским курфюрстом.
Иосиф Райскин