Реквием Верди вошел в историю музыки как самое театральное воплощение традиционной церковной заупокойной службы. На рубеже 1860–70-х годов Верди пережил потерю дорогих ему людей: в 1867 году умер его отец, год спустя – Джоаккино Россини. Непосредственным же поводом для создания Реквиема стала кончина писателя Алессандро Мандзони, чью личность и творчество Верди высоко ценил. Впервые Реквием был исполнен в годовщину смерти Мандзони 22 мая 1874 года в миланской церкви святого Марка под управлением самого автора. Сольные партии Верди доверил тем же исполнителям, что пели в 1872 году европейскую премьеру его «Аиды» – сопрано Терезе Штольц (Аида), меццо-сопрано Марие Вальдман (Амнерис), басу Ормондо Маини (Рамфис). Через несколько дней Реквием был повторен с огромным успехом в театре Ла Скала, а затем – в Париже, Лондоне, Вене и Петербурге. Еще в начале XX века Реквием не был популярным в концертной практике, но с 1930-х годов он занимает прочное место в репертуаре театральных и концертных залов.
Отдельные эпизоды Реквиема напоминают оперные сцены с взволнованными речитативами и выразительными ариозо. Хор то неистово взывает, то переходит на едва слышную декламацию, почти шепот. Верди будто стремится компенсировать отсутствие сценического действия подчеркнутой конкретностью звуковых образов. Трепетное мерцание струнных в Lux aeterna («Свет вечный»), шквалистые вихри и поразительный пространственный эффект приближения труб, возвещающих Судный день в Dies irae («День гнева») Именно в грандиозной второй части со всем драматизмом воплотилась трагическая идея Реквиема. Dies irae у Верди содержит десять эпизодов, в которых картины Страшного суда чередуются с проникновенными вокальными репликами, передающими чувства слабого человека перед лицом смерти. Музыкальные образы первых частей возвращаются в грандиозном финале Реквиема, Libera me («Избави меня»), где смертный вновь сталкивается с неподвластной ему силой. Вопреки традиции итогом Реквиема оказывается совсем не мольба о вечном покое. В исступленных соло финала, где выражены ужас перед неминуемым и глубокое раскаяние, ощущается не смирение, а то вечное стремление к счастью, которое движет героями вердиевских опер.
