Бах. Шнитке. Соллима

24 марта 1721 года Иоганн Себастьян Бах отправил маркграфу Кристиану Людвигу Бранденбургскому партитуры шести концертов «для различных инструментов». Маркграф, с которым Бах познакомился в 1719 году в Берлине, был страстным меломаном, собравшим партитуры более двухсот концертов разных авторов, и горячим поклонником Антонио Вивальди. Бранденбургские концерты Баха написаны по модели Вивальди (почти все в трех частях и с участием духовых инструментов), но они в высшей степени оригинальны. Среди них нет двух похожих, каждый неповторим, а вместе они составляют настоящую энциклопедию барочной музыки.

Концерты № 3 и 6, в отличие от остальных четырех, не принадлежат к числу concerti grossi (барочных концертов для нескольких солистов и оркестра). Они написаны для камерных ансамблей, в которых каждую партию играет один человек, таким образом, солистами являются все исполнители. При исполнении бóльшим числом музыкантов один из них становится concerto grosso, другой – концертом для оркестра.

Концерт № 3 предназначен для трех скрипок, трех альтов, трех виолончелей и basso continuo. Невольно вспоминается символика Троицы, которую партия basso continuo как будто бы нарушает. Но и эту партию Бах записал на трех строках для трех инструментов: виолончели, виолона и клавесина. Первую часть концерта он впоследствии превратил во вступление к 174-й кантате «Я люблю Всевышнего всей душой» (1729). На месте второй части в партитуре записаны лишь два неустойчивых аккорда. Возможно, предполагалась импровизируемая каденция скрипки, клавесина или другого инструмента: поставив в нотах нечто вроде многоточия, Бах словно пригласил исполнителей к сотрудничеству.

Бранденбургский концерт № 6 написан для двух альтов, двух виол да гамба и basso continuo. Вопреки традициям, золушки-альты концертируют, а благородные гамбы аккомпанируют. Объяснение, вероятно, в том, что тогдашний патрон Баха князь Анхальт-Кётенский любил играть на гамбе, в то время как сам Бах с удовольствием играл на альте (нетрудно догадаться, который из двоих музицировал виртуознее!). Во второй части гамбы замолкают, и на фоне аккомпанемента continuo альты ведут бесконечно прекрасную двухголосную фугу. Если увеличить число исполнителей, концерт № 6 превращается в concerto grosso для двух альтов и низких струнных.
Анна Булычёва

Альфред Шнитке (1934–1998) посвятил Concerto Grosso № 1 своим друзьям, скрипачам Гидону Кремеру и Татьяне Гринденко. С их участием премьера одного из самых популярных сочинений Шнитке состоялась 20 марта 1977 года в Ленинграде (партию подготовленного рояля и клавесина исполнил Юрий Смирнов, ансамблем солистов оркестра Ленинградской филармонии дирижировал Эри Клас).
Концертность всегда превалировала в музыкальных предпочтениях Шнитке. Его привлекала диалогичность, позволяющая в рамках соревнования-спора солистов и оркестра (или групп оркестра между собой) наглядно высветить конфликтную драматургию произведения.

Concerto Grosso № 1 – ярчайший манифест полистилистики в творчестве композитора. Сам жанр, отсылающий к эпохе барокко, вызывал к жизни прямые стилистические параллели с музыкой Вивальди, Корелли, Генделя. Рядом с романтизацией прошлого особенно контрастно воспринимаются «диверсии» диссонансов, пародийно-глумливый тембр подготовленного фортепиано, фрагменты, выдержанные в додекафонной (серийной) технике.
Наконец, наиболее выразителен контраст, рождающийся всякий раз при вторжении «низкой» музыки быта в «высокий» филармонический жанр. Это и вступительная тема Прелюдии, исполняемая на подготовленном рояле, – она потом проходит в разных частях цикла как тема-рефрен всего сочинения. Это и внезапное шокирующее танго, звучащее во втором эпизоде Рондо. Между прочим, заимствовано танго из музыки Шнитке к фильму Элема Климова «Агония», долгие годы по воле цензуры пролежавшему на полке.
В Concerto Grosso немало заимствований из музыки Шнитке к другим игровым и документальным фильмам, что подчеркивает настойчивую ориентацию композитора на стирание граней, разрушение межжанровых перегородок в сознании исполнителей и слушателей. «Музыкальный язык должен быть единым, каким он был всегда», – говорил Шнитке. Поиски этого универсального языка и привели композитора к созданию того направления в современной музыке, которое, с его легкой руки, получило название полистилистики.

Джованни Соллима (р. 1962) – итальянский композитор и виолончелист. Он завоевал известность как блестящий классический исполнитель, а также как экспериментатор в области джаза, рока и даже поп-музыки. Соллима превыше всего ценит свободу интерпретации и смело чередует разные исполнительские манеры – барочный аутентизм, и джазовые импровизации, своеобразно звучащие на виолончели гитарные «запилы» в духе легендарных рок-музыкантов. Недаром Джованни Соллиму называют Джимми Хендриксом виолончели. Сам музыкант подчеркивает свою всеохватную любовь к музыке, не знающую границ между «высокими» и «низкими» жанрами: от барокко до рока.
«Знаете, – говорит он, – виолончель имеет много общего с электрогитатрой. Они обе могут петь, кричать. С помощью этого инструмента вы можете выражать любые эмоции – плакать, смеяться и улыбаться. Я постоянно заимствую технические приемы из арсенала электрогитары».
Виолончелист сотрудничает с крупнейшими музыкантами современности, такими как Риккардо Мути, Гидон Кремер, Юрий Башмет. Как композитор он получает заказы на музыку к кинофильмам и театральным спектаклям от режиссеров Питера Гринуэя, Роберта Уилсона, Петера Штайна. Соллима изучает фольклор его родной Сицилии и других стран Средиземноморья, увлекается игрой на этнических инструментах Запада и Востока.

Композиторское творчество Джованни Соллимы развивается в русле свободно трактуемого «минимализма». Используя репетитивную технику, он стремится к открытой эмоциональности, прибегает к «интонационному словарю» романтизма, строит из «повторяющихся структур» крупную, как правило, одночастную музыкальную форму. Такова и пьеса для двух виолончелей и струнного оркестра «Виолончели, вибрируйте!». Яркая, переменчивая по настроению музыка привлекает разнообразием динамических нюансов и темповых градаций, рельефными кульминациями.
Иосиф Райскин