Сольный концерт Олли Мустонена (фортепиано)

Возникновение двенадцати характеристических картин для фортепиано op.37 bis «Времена года» непосредственно связано с историей взаимоотношений П.И. Чайковского с семьёй петербургских издателей Бернард и их журналом «Нувеллист». Поводом для создания цикла послужил заказ Н.М. Бернарда, поступивший Чаковскому в ноябре 1875 года. Композитору был предложен крайне «высокий гонорарий» и весьма выгодные условия работы. Названия пьес, соответствующие всем двенадцати месяцам года, также были предложены Бернардом. Позднее, уже при издании, каждая пьеса цикла получила стихотворный эпиграф. С 1876 года каждый номер «Нувеллиста», за исключением сентябрьского, открывался пьесой Чайковского, а в конце года цикл вышел целиком. Тогда же впервые появилось и его нынешнее название.
Сведений о первом публичном исполнении всего цикла или его отдельных номеров не сохранилось. Однако ещё при жизни композитора «Времена года» стали одним из самых популярных произведений русской фортепианной музыки.

Грандиозный цикл «24 прелюдии и фуги» в двух томах создавался Щедриным в течение 60-х годов, вслед за Шостаковичем, который впервые после Баха обратился к этому жанру и тем самым возродил его. Однако Щедрин, обратившись к устоявшейся, инструктивной в своих истоках форме полифонического цикла, создал совершенно особый его тип, кардинально отличающийся от принятого академического. Нетрадиционно расположение пьес: первый том, написанный в течение 1963-64 годов, содержит только диезные тональности, а второй, создававшийся в 1964-70-х годах, – только бемольные. В отличие от цикла Шостаковича, не стремившегося к большой виртуозности, «24 прелюдии и фуги» Щедрина очень сложны для исполнения. Композитор стремился соединить строгий полифонический жанр с новейшими идеями и приёмами современного музыкального языка, поэтому звучание цикла для неподготовленного слушателя может показаться чрезмерно авангардным.
Исполнение всех 24 прелюдий и фуг, или даже хотя бы одного тома – своего рода творческий подвиг для пианиста, поэтому цикл крайне редко звучит целиком.

Послеконсерваторские годы в творчестве Скрябина отмечены созданием сочинений малых форм – экспромтов, этюдов и в особенности прелюдий. Последние композитор создаёт буквально везде – в концертном турне, на отдыхе, в путешествиях. Серии прелюдий этого периода часто называют музыкальным дневником Скрябина, отразившим различные настроения, впечатления и творческие поиски. Страницы этого дневника писались отдельно и затем были скомпонованы в различные опусы (Op. 11, op. 13, op. 15, op. 16, op. 17). Так, до 1898 года была написана большая часть прелюдий из всего наследия Скрябина в этом жанре – пятьдесят три из девяноста. Сочиняя прелюдии, Скрябин работал в жанре, который практически не имел до этого традиций в русской музыке.
Соната №10 – это последняя соната, созданная Скрябиным. По словам первого исследователя творчества Скрябина, Леонида Сабанеева, композитор сам рассказывал ему о картинах лесов, которые ему удалось запечатлеть в ней. Однако менее всего соната звукоизобразительна. Светлый пантеизм, пронизывающий всё сочинение, резко выделяет его на фоне других поздних опусов Скрябина, особенно в сравнении с предшествующей Девятой сонатой, носящей название «Чёрная месса». Эмоциональный настрой Десятой сонаты рождён не столько картинами природы как таковыми, сколько собственным душевным переживанием от их созерцания. Одухотворённость, трепетность, изменчивость звуковой палитры – вот отличительные черты последней сонаты Скрябина.
Поэма «К пламени», созданная после Десятой сонаты, запечатлела характерное для Скрябина могучее волеизъявление композитора-творца. Волевые импульсы, определяющие весь строй сочинения, основаны на преображённых интонациях фанфары, которая приобретает черты магического заклинания. Отличительная особенность этого сочинения – расслоение фортепианной фактуры на два пласта: верхний – основан на фанфарных интонациях, а нижний состоит из тритоновых комплексов. Фактура постепенно разрастается до гигантских масштабов. Этот выразительный приём, даже в условиях скрябинского стереофонического звучания, исключителен. Поражает экономность в использовании выразительных средств и огромный эффект, ими достигаемый.
Павел Великанов