Роберту Шуману довелось в жизни общаться с великими скрипачами – Паганини, Иоахимом, но лишь в самые последние годы, отпущенные ему для творчества, он обратился к созданию сочинений для скрипки. Как всегда в таких случаях, Шуман не ограничился одним опусом, а написал сразу целую серию. Осенью 1851 года одна за другой появились две скрипичные сонаты (соч. 105 ля минор и большая соната ре минор соч. 121), после некоторого перерыва за ними последовали третья соната, фантазия и концерт.
Скрипка в этих произведениях олицетворяет собой романтического героя, и Вторая соната – не исключение. Импульсивная, порывистая первая часть посвящена страстям мятущейся души. Скерцо напоминает некоторые из будущих произведений Брамса, третья часть – вариации на простую песенную тему. Финал получился почти симфонических масштабов и несет в себе бетховенскую идею преодоления: «от мрака к свету».
Соната посвящена Фердинанду Давиду, ровеснику и другу Шумана. Он был первым исполнителем скрипичного концерта Мендельсона, а в его композиторском наследии немало произведений для скрипки. 24 августа 1787 года Вольфганг Амадей Моцарт завершил свою последнюю сонату для фортепиано и скрипки – ля мажор (K. 526). Адресатами его сонат по традиции были многочисленные музыканты-любители, однако соната ля мажор подходит только для самых искусных. Ее первая часть (Molto allegro) и особенно третья (Presto) исключительно виртуозны, как будто сочиняя их Моцарт все-таки тайком думал о концертной эстраде.
Играя в салонах скрипичные сонаты, Моцарт предпочитал находиться за клавиром и в названиях всегда ставил фортепиано на первое место, но в его поздних произведениях достигнуто идеальное равновесие двух партий. Инструменты состязаются, попеременно то солируют, то аккомпанируют, уходя на второй план, что и составляет главную интригу произведения.
В центре находится Andante, украшенное чарующими «мангеймскими вздохами». Неизвестно, проистекает ли его немалая продолжительность из замысла автора или просто с тех пор представление о темпе Andante сильно изменилось. Стремительное финальное рондо в ритме гавота замечательно буйством фантазии. Музыкальные темы появляются, как из рога изобилия – настоящий апофеоз творческой энергии. Поводом для написания двух скрипичных сонат № 1 и № 2 для Белы Бартока стало знакомство с венгерской скрипачкой Елли Араньи. Задолго до этого композитор работал над еще двумя скрипичными сонатами, но не счел их достойными порядковых номеров.
В начале 1920-х годов, когда появилась соната № 1, профессиональная жизнь Бартока складывалась как никогда удачно. Его музыку активно издавали, он вновь стал концертировать как пианист и много гастролировал. Премьера скрипичных сонат прошла в Лондоне, где жила тогда Араньи. Она отнюдь не боялась новой музыки, для нее писали многие композиторы, включая Равеля. Посвященные ей сонаты Бартока принадлежат к числу его наиболее радикальных сочинений. Сонатная форма размыта, ее контуры еле угадываются. Партии скрипки и фортепиано существуют словно отдельно друг от друга, каждая излагает собственный музыкальный материал. Музыка развивается вне тональности, звуковая ткань разрежена, и возникает ощущение потерянности во времени и пространстве. Тем не менее соната очень красива – и хрупкая, переменчивая, ускользающая материя двух первых частей, и дикий, варварский румынский танец финала. Анна Булычева |
