|
Мацуев, лауреат конкурса им. П. И. Чайковского 1998 года, имеет много общего с Владимиром Горовицем: их объединяет ярчайшая виртуозность, огромный диапазон звуковых оттенков, простирающийся от едва заметного шепота до оглушающего рокота. При этом, пламенная виртуозность Мацуева отнюдь не затемняет его мощного музыкального интеллекта.
«Чикаго Трибьюн»
|
|
Мощь его игры неограниченна. Его октавная техника несравненна. Его туше чрезвычайно детализировано. Никто не может играть увереннее, легче, прозрачнее. Когда слушаешь его игру, создается впечатление что пятирукий жонглер манипулирует пятью штангами каждая весом по 50 килограмм с такой легкостью, как если бы они были бумажными шарами. Так, вероятно, играл молодой Горовиц.
«Вестдойче цайтунг»
|
Дмитрий Шостакович
Первый концерт для фортепиано с оркестром до минор, соч. 35 (1933)
После гигантской партитуры «Леди Макбет Мценского уезда» – «оперы, которая делает эпоху» (так сказал о ней дирижировавший премьерой в Малеготе Самуил Самосуд), – Шостакович «вспомнил», что он пианист, едва не сделавший исполнительскую карьеру. Уже две недели спустя после завершения оперы он задумывает – один за другим – два опуса: Двадцать четыре прелюдии, соч. 34 и Концерт, соч. 35. Вместе с написанной вскоре Сонатой для виолончели и фортепиано, соч. 40 они в середине 30-х годов стали излюбленными номерами в репертуаре Шостаковича-пианиста, выступавшего в городах СССР с авторскими концертами.
В Концерте нашла продолжение та «линия очеловечения музыки», на которую обратил внимание Борис Асафьев в опере Шостаковича. В лиризме Шостаковичу (как в свое время молодому Сергею Прокофьеву) совершенно напрасно отказывали. В медленной элегии он (вслед за Чайковским) возводит в «перл создания» вальс, точнее его современную бытовую разновидность – вальс-бостон. Но, словно стесняясь открытого выражения чувств – черта, свойственная застенчивой молодости, – композитор «прячет» лиризм в складках антиромантических одежд. По-бетховенски строгую главную тему первой части оттеняет «легким жанром», а в финале брызжущие юмором цитаты из фортепианной сонаты Гайдна и рондо Бетховена «Ярость из-за потерянного гроша» сочетает с одесскими песенками и кабаретными мотивами.
Второй концерт для фортепиано с оркестром, фа мажор, соч. 102 (1957)
Второй фортепианный концерт (1957) – краткое интермеццо между автобиографической Десятой и программной Одиннадцатой симфониями – был посвящен композитором сыну Максиму Шостаковичу, тогда учившемуся в Центральной музыкальной школе при Московской консерватории. Мир юности отразился в светлой, жизнерадостной музыке концерта. Поэтическую, задумчиво-мечтательную медленную часть Концерта обрамляют энергичные, пронизанные праздничным весельем, крайние разделы. Концерт завоевал популярность и на филармонической эстраде, и в педагогической практике.
Иосиф Райскин
|
|
Игорь Стравинский
«Звездоликий» (1912)
Кантата для мужского хора и оркестра «Звездоликий», написанная в период трех знаменитых «русских» балетов – «Жар-птицы», «Петрушки» и «Весны Священной», – одно из самых загадочных и редко исполняемых сочинений Стравинского.
В качестве литературного источника композитор использовал символистское стихотворение Константина Бальмонта, привлекшее его особенностями ритмики и прихотливостью созвучий. Суровые образы Апокалипсиса воплощены Бальмонтом в череде экспрессивных сравнений и метафор. Стравинский образ «вечности» передал с помощью мерно торжественного хорового скандирования. Практически избегая употребления басовой группы инструментов, композитор достиг эффекта «парящей в воздухе» звучности. В средней части сочинения, на словах Христа, оркестровка уплотняется и возникает впечатление исходящего «свыше» мощного гласа.
Посвященная Клоду Дебюсси, с которым молодой Стравинский познакомился в Париже в 1910 году, кантата «Звездоликий» стала своеобразным «приношением» мэтру французского музыкального импрессионизма.
Надежда Кулыгина
|
