26 мая концертом с участием Чулпан Хаматовой и Евгения Миронова откроется XX Музыкальный фестиваль «Звезды белых ночей».
– Вам проще или, может быть, интереснее играть «лучшего злодея», простого человека или «положительно прекрасного» героя?
– Вы знаете, нет ни «лучшего злодея», ни «положительно прекрасного» героя. Бывают персонажи, герои, в которых совмещается все.
– Возможно, поэтому в литературе так мало «положительно прекрасных» героев?
– Да, потому что их не бывает в природе. Поэтому и Достоевский очень мучился. Прежде чем написать Мышкина, он изучил мировой опыт положительных героев и пришел к выводу, что практически есть только Иисус Христос – как историческая Личность, да еще Дон Кихот, который, впрочем, Сервантесом описан с юмором…
– Но есть же еще мистер Пиквик, епископ Диньский из «Отверженных» Гюго…
– Они не в чистом виде «положительно прекрасные» герои. В чистом виде это не просто очень сложно, это невозможно. И Мышкин для меня все равно не совсем человек. Он обладает таким набором качеств, без отклонений каких-то, без комплексов, что кажется несколько дистиллированным...
– Русский Христос?
– Да, можно и так назвать.
– Согласны ли Вы с мнением, что актер может и должен быть режиссеру цензором?
– Безусловно. Обычно говорят, что актер – это адвокат своей роли. Но он же, безусловно, и прокурор. Если он не будет смотреть на своего персонажа со стороны, критически, то не увидит в нем и тех качеств, которые хотел бы защищать. Вот так – две стороны.
– Когда Вы играете, то сопереживаете своему персонажу, впускаете в себя? Как происходит процесс перевоплощения?
– Вы такие вопросы задаете, на которые коротко не ответить… Перевоплощение – это очень сложный процесс. На самом деле я на репетиции изучаю персонаж полностью, на клеточном уровне, а потом, когда его играю, я уже не со стороны, что называется, смотрю на него, а нахожусь полностью «в шкуре» этого человека. И всему, что со мной происходит, сопереживать должны уже зрители.
– Актерская работа – это, в том числе, показ эмоций, препарирование поступков и побуждений. Вы не считаете, что копание в человеческой низости для понимания персонажа отравляет душу?
– Нет, я так не считаю, потому что весь Достоевский на этом построен. И, дойдя до дна, поняв все слабости человеческие, наоборот, возвышаешься. Понимаешь, куда можно прийти после очищения.
– Вы сыграли в фильме «Превращение» по мотивам новеллы Кафки. Каково это – выходить из роли насекомого?
– Это был все-таки фильм. Мы снимали где-то месяца полтора, и не помню, чтобы мне нужен был выход. Помню, что было очень интересно, особенно благодаря режиссуре Валерия Фокина.
– Встречали ли Вы людей, чей профессионализм и личные качества внезапно и в корне что-то изменили в Вашей жизни, возможно, повлияли на Ваше мировоззрение?
– Да, безусловно. Одним из таких людей, с которым мне посчастливилось встретиться, был Солженицын. И мировоззрение в корне изменилось, и внутреннее состояние…
– Пелевин устами своего литературного героя сказал: «Возможно, из-за того, что всю свою жизнь я примерял и носил разные маски, я ничего не ценил так высоко, как искренность». Это высказывание применимо к Вам как актеру и человеку?
– Да, безусловно.
– Потому что Вам приходится дистанцироваться от человеческого любопытства или из-за разных масок, которые приходится примерять?
– Нет. Просто искренность для меня – это лакмусовая бумажка. Равно и в жизни, и в творчестве. А если говорить про героев, то выявить в них правду и истину – это и есть, наверное, способ найти искренность, которая существует в каждом из нас.
Беседовала Светлана Никитина
| user_name | | Выход |
