|
6 и 7 июня
премьера балета «Сон в летнюю ночь»
| |
Вы работали с Баланчиным девять лет...
Да, это так. На самом деле даже дольше, поскольку мне впервые довелось поработать с ним еще в детстве. То есть девять лет я работала с ним в составе профессиональной балетной труппы, а до этого, еще в детстве, четыре года. Так что вместе получается лет двенадцать или тринадцать.
Интересно, почему вы решили так тесно связать свою дальнейшую карьеру именно с Баланчиным.
Когда мне было десять лет и я жила в Бостоне, мы с мамой посетили спектакли Нью-Йорк Сити Балета – «Четыре темперамента», «Шотландская симфония» и «Вальс». Уже тогда я танцевала и мечтала стать балериной, поэтому после представления, находясь под впечатлением, я сказала маме: «Я хочу танцевать у того хореографа, который поставил эти спектакли». Конечно, я говорила про Баланчина, и тогда он был еще жив. И с тех пор моей целью стало попасть в его труппу. Меня привлекала свобода, которую он давал своим танцовщикам, его хореография, музыка и костюмы. в детстве мне все это казалось сказкой.
Сейчас Мариинский театр готовит постановку «Сон в летнюю ночь». Это вполне традиционный спектакль – там есть сюжет и другие привычные компоненты, но ведь это так нетипично для творчества Баланчина. Как это сочетается?
Действительно, славу Баланчина во многом составили бессюжетные балеты, но на самом деле он часто ставил балеты, в которых есть история.
Вместе мы работали над «Арлекинадой», «Коппелией», «Щелкунчиком»; во всех этих балетах есть сюжет, они тоже важная часть его творчества. Но мне кажется, что даже если в балете отсутствует сюжетная линия, как, например, в спектакле «Серенада», все равно в нем ощущается некая история, и когда танцуешь, то чувствуешь, как погружаешься в нее, хотя содержание балета абстрактно.
А пьесу «Сон в летнюю ночь» Баланчин полюбил еще в детстве. Будучи учеником Императорского театрального училища, он сам участвовал в спектакле. Поэтому позже, в своей постановке, он с удовольствием задействовал детей, что придало спектаклю еще больше легкости и игривости. Я впервые увидела этот балет в детстве – сначала фильм, где играли Эдвард Виллела и Сьюзан Фаррелл, а потом спектакль в театре – и сразу влюбилась в него. На протяжении многих лет он не отпускает меня, а еще больше притягивает. После смерти Баланчина постановками продолжала руководить Диана Адамс, одна из его ведущих балерин. Партию Титании Баланчин первоначально поставил именно для нее. Мы с Дианой дружили, она учила меня танцу и всегда хотела, чтобы именно я ставила этот балет, но при этом подчеркивала, как важна хорошая танцевальная школа, поскольку дети играют очень важную роль в спектакле.
Вы работали со многими балетными труппами и ставили разные спектакли Баланчина, а здесь вы, насколько я знаю, всего несколько дней... и все же, понравилось ли вам работать с балетной труппой Мариинского театра?
Не совсем так, в январе я провела здесь почти месяц.
Понравились ли мне танцовщики?
Разумеется, это одна из ведущих балетных трупп мира, и работать с ними очень приятно. Они все не похожи друг на друга, прекрасно понимают балет и обладают высокопрофессиональной подготовкой. И здешняя школа мне знакома, ведь у нас общий бэкграунд – Баланчин был родом из Петербурга и учился здесь когда-то, я сама формировалась под влиянием Баланчина, так что, по сути, мы все как одна семья.
Работая с солистами Мариинского театра, ощущаете ли вы дух Баланчина?
Безусловно. Я вижу, что здешние артисты хорошо знакомы с творчеством Баланчина, глубоко понимают его и, как мне кажется, им самим очень интересно работать над этим балетом, ведь здесь все так прекрасно – и музыка, и движения... Здесь я повсюду ощущаю присутствие Баланчина. Поэтому мариинские танцовщики знают «как надо» исполнять этот спектакль.
Беседовала Инна Родина
|
