В Концертном зале Мариинского театра исполняют оперу «Идоменей» Вольфганга Амадея Моцарта. В январе это произведение вернулось в активный репертуар труппы благодаря молодым исполнителям, которые пробуют себя в новых партиях. В сегодняшнем исполнении участвуют Гамид Абдулов, Екатерина Санникова, Эвелина Агабалаева и Анастасия Калагина.
Сейчас «Идоменей» идет в формате semi-staged — с мизансценами, костюмами и минимальным сценическим оформлением. В будущем театр планирует выпустить новую постановку. Перед исполнением «Идоменея» обращаемся к тексту музыковеда Ларисы Кириллиной о шедевре молодого Моцарта. Следующее исполнение «Идоменея» состоится 11 марта.
«Музыка в моей опере — для людей любого рода, за исключением длинноухих» — так с гордостью писал Вольфганг Амадей Моцарт своему отцу Леопольду по поводу «Идоменея». Однако судьба этой оперы оказалась непростой: успешная премьера в 1781 году, немногочисленные постановки в XIX веке… и неутешительный вердикт знатоков, вынесенный в начале XX столетия, — музыка гениальная, но традиционный жанр итальянской оперы-сериа безнадежно устарел. Лишь во второй половине прошлого века началось возрождение «Идоменея», и к нашему времени он вернулся на сцены театров. Предание о критском царе, едва не принесшем в жертву богу Посейдону своего единственного сына, трактовали и как психологическую драму, и как античную трагедию, и как моральную притчу, и как пьесу о конфликте поколений, и как сюрреалистический спектакль о взаимоотношениях смертных с потусторонними силами, и как остроактуальный политический памфлет…
Между тем «Идоменей» писался в традиционном жанре итальянской оперы-сериа и предназначался для мюнхенской придворной сцены. Жанр итальянской оперы-сериа (то есть «серьезной оперы») сложился к 1730-м годам. В нем использовались античные или рыцарские сюжеты, трактованные в исключительно возвышенном духе. Развязка интриги обычно была благополучной, дабы не огорчать почтенную публику (это правило действует и в «Идоменее»). Опера-сериа нередко превращалась в состязание солистов, особенно кастратов и примадонн, для которых писались главные роли. Ни хор, ни балет не имели здесь особого значения; нередко обходились совсем без них. Зрителей привлекали великолепные декорации, роскошные костюмы (без каких-либо претензий на историзм) и виртуозное пение «звезд».
Либретто для Моцарта сочинил почтенный капеллан зальцбургского двора Джамбаттиста Вареско (1736–1805). Никаких замечаний от Вольфганга он принимать не хотел, и посредником между ними выступал Леопольд. По письмам можно понять, каким тонким чувством сцены обладал Моцарт. Он мыслил не только как музыкант, но и как драматург, режиссер и даже художник: «Вы не находите, что речь потустороннего голоса слишком длинна? — писал Вольфганг отцу по поводу монолога оракула в конце третьего акта. — Представьте себе театр, голос должен быть ужасным, он должен потрясать — должно казаться, что это и вправду так, — как вы этого добьетесь, если речь его слишком длинна и из-за подобных длиннот слушатели всё больше будут сомневаться в его реальности? — Если бы в “Гамлете” речь тени отца не была столь длинной, она производила бы еще большее впечатление»… В итоге Моцарт записал пять вариантов этого эпизода, так что каждый театр вправе выбрать подходящий.
Моцарт очень любил «Идоменея» и мечтал поставить его в Вене. Это удалось лишь отчасти. На императорской придворной сцене в 1780-х годах господствовали комические жанры (немецкий зингшпиль и итальянская опера-буффа), и добиться публичной постановки «Идоменея» не получилось. Но князь Карл Ауэрсперг, большой любитель музыки, устроил у себя во дворце в 1786 году частный спектакль «Идоменея» силами аристократов-любителей. Для этой постановки Моцарт сделал вторую редакцию оперы, дописав или изменив некоторые арии и, что самое главное, передав сопрановую партию царевича Идаманта тенору (кастратов среди венских дилетантов, естественно, не водилось, а практика исполнения этой партии певицей еще не вошла в обыкновение).
Больше Моцарт при своей жизни ни разу целиком не слышал «Идоменея». Лишь в 1806 году опера была поставлена на немецком языке в Вене и Берлине, но без большого успеха, поскольку жанр оперы-сериа казался тогда совсем неактуальным.
В России сценическая история «Идоменея» небогата. Опера ставилась силами немецкой труппы в Малом театре Санкт-Петербурга и шла в XIX веке считаное количество раз. Сохранились сведения о спектаклях 28 января и 2 февраля 1820 года (с немецким текстом). Нынешняя популярность оперы Моцарта доказывает, что страсти, кипевшие в гомеровские времена, способны волновать и людей нашей эпохи. Ведь речь здесь идет о самом важном на свете: о жизни и смерти, о цене верховной власти, о любви и верности. Вдобавок действие происходит на Крите — острове, с которого жертвам некуда деться от возмездия рока, насылающего на них бурю за бурей, испытание за испытанием. В конечном счете торжествует справедливость: истинным царем оказывается Идамант, а его избранницей — верная Илия. Себялюбие и честолюбие в лице Идоменея и Электры терпят поражение. Таков приговор высших сил.
«Идоменей» — одно из самых смелых и новаторских произведений Моцарта. Как обычно, композитор не разрушает жанровый канон, но преобразует его изнутри. В увертюре к опере-сериа привычны трубы и литавры — пожалуйста, все это налицо, но у Моцарта увертюра — не просто помпезное вступление, а страстная поэма о противостоянии рока и жертвы.
Опера-сериа состоит в основном из вереницы арий и изредка вкрапленных ансамблей — Моцарт превращает подобный «концерт в костюмах» в ряд психологических портретов и драматических диалогов, предельно индивидуализируя каждый образ. Внешне кроткую, но нравственно твердую пленницу Илию невозможно спутать с яростной, однако тоже глубоко страдающей Электрой. Стоическое благородство Идаманта носит совсем не ходульный характер: юный царевич полон чисто юношеского максимализма. Мрачные бездны в душе Идоменея озаряются его неподдельной любовью к сыну. Все эти контрасты сказываются и в ансамблях: терцете из второго акта и – особенно – квартете из третьего акта, у каждого из героев своя мера страдания, и рок господствует над каждым.
Хоровые эпизоды придают «Идоменею» поистине трагический масштаб, особенно в сцене жертвоприношения из третьего акта. Здесь Моцарт откровенно ориентировался на оперы Глюка и даже, возможно, превзошел старшего мастера в остроте драматических переживаний. Традиционная счастливая развязка с «богом из машины» — тоже не совсем дань оперным условностям. В ней звучит искренняя вера Моцарта в то, что истинные боги справедливы и милосердны, а судьба не столь уж слепа, как это иной раз кажется.
| user_name | | Выход |
