Егор Егоркин – одна из приглашенных звезд нынешнего флейтового фестиваля. Выпускник Петербургской консерватории, он стал первым русским музыкантом, принятым в Берлинский филармонический оркестр. Причем место флейтиста-пикколо было вакантно в этом коллективе много лет.
– Вы перешли с обычной флейты на пикколо случайно или намеренно?
– Перехода как такового не было. В Веймарской высшей школе музыки имени параллельно с большой флейтой в классе Валли Хазе, я начал заниматься еще и на пикколо у Беньямина Плага. После вдумчивых и регулярных занятий начало получаться неплохо, и мне понравилось. Даже ненавистные большинству пикколистов тихие и высокие ноты у меня вызывают только кураж.
– Есть ли различия в обучении на пикколо в России и в Германии?
– В Европе есть несколько хороших учителей, специализирующихся на пикколо, но чтобы у них учиться, должна быть база – мне ее много лет формировал Владимир Анатольевич Ушаков в Музыкальном лицее в Кикиных палатах, а потом Ольга Степановна Чернядьева в консерватории.
– Сколько у Вас инструментов, что на чем предпочитаете играть?
– У меня одна моя личная пикколо и еще пара оркестровых. Все их сделал мастер Антон Браун. Первая уже немного подкорректирована мастерской рукой Эммануэля Паю, моего коллеги по оркестру Берлинской филармонии, – у этой флейты расточен амбушюр. Это была его пикколка – я недавно выкупил ее, хотя играю на ней уже с 2011 года.
– Отличаются ли конструктивно немецкие флейты от французских или английских, как, например, кларнеты или медные инструменты?
– Отличаются, но едва ли это в корне разные системы. Скорее, звучание варьируется в зависимости от того новый это инструмент или старый. Новый будет звучать не так душевно, как уже «работавший». Как правило, чем старше дерево – тем лучше.
– Во время игры в оркестре Вам нередко приходится менять инструменты. Трудно ли после пикколо играть на большой флейте?
– Трудность в том, что переключаться с пикколо на большую флейту и наоборот нужно иногда мгновенно и сразу же приспособить исполнительский аппарат к инструменту другого размера и мензуры. Этот навык нужно тренировать и постоянно быть в форме.
– В каждом оркестре существует своя традиция проведения вступительного конкурса. Как он проходил в вашем случае – за ширмой или в открытую? Что было в программе, кто оценивал выступление?
– Конкурс в оркестр Берлинской филармонии – открытый. Я играл его дважды – до стажировки в Академии при филармонии и после нее. Во втором случае решили даже финал не проводить, к тому времени я переиграл как стажер в оркестре достаточно оркестровых соло, и всем хватило. В программе были концерт Вивальди, концерт Моцарта на большой флейте (в моем случае – ре-мажорный) и пара оркестровых соло из длинного списка. Оценивал весь оркестр – точнее, те, кто смог прийти на прослушивание. Когда я прежде играл конкурсы в другие оркестры, обычно редко меня слушал кто-то кроме группы флейт.
– В оркестр Берлинской филармонии обычно попадают через Академию при филармонии. Как она действует?
– Академия была основана с целью обучения молодых музыкантов. Помимо работы с оркестром в ней огромное место уделяется камерной музыке с последующими концертами. Мы занимались с выдающимися солистами, например, каждый год приезжает скрипач Райнхард Гёбель со своей программой, в которой участвуют академисты, или с нами проводили уроки музыканты из основного состава оркестра. До последнего голосования я играл в оркестре филармонии с 2011 года как академист и потом полтора года из двух испытательного срока. Главное, конечно, не само пребывание в Академии, а качество концертов, в которых предоставляется возможность участвовать. Многие из нынешних оркестрантов прошли через нее, и оркестр изменил их вкус, вдохновил на дальнейшее развитие.
| user_name | | Выход |
