Вечер музыки для двух роялей «Контрапункт 7»

ИСПОЛНИТЕЛИ:
Полина Осетинская
Антон Батагов

В ПРОГРАММЕ:
Антон Батагов
«Вечное возвращение» из музыки к фильму Ивана Дыховичного «Копейка»

Перотин
Viderunt Omnes

Иоганн Себастьян Бах
Контрапункт 7 из «Искусства фуги», BWV 1080

Антон Батагов
Вальс ре минор из музыки к спектаклю «Пеликан» по пьесе Юхана Августа Стриндберга

Иоганн Пахельбель
Чакона фа мажор

Филип Гласс
«Протест» из II действия оперы «Сатьяграха»

Антон Батагов
«Музыка для декабря» из одноименного фильма Ивана Дыховичного

Семь транскрипций для двух роялей

Viderunt omnes fines terræ
salutare Dei nostri.
Jubilate Deo, omnis terra.
Notum fecit Dominus salutare suum;
ante conspectum gentium
revelavit justitiam suam.

Все концы земли увидели спасение Бога нашего.
Восклицайте Господу, вся земля;
явил Господь спасение Свое,
открыл пред очами народов правду Свою. (Пс. 97: 3,4,2)

(текст, звучащий в произведении Перотина Viderunt omnes)

Почему 7? Конечно, не только потому, что в программе семь произведений. Это число всегда незримо присутствует в нашей жизни, структурирует ее, наделяет все происходящее надчеловеческим смыслом. Если мы даже не подозреваем об эзотерических значениях числа 7, мы все равно знаем, что Москва стоит на семи холмах, на неделе – семь пятниц, а до небес – семь верст. Подробный рассказ о том, где и как в этой музыке присутствует число 7, занял бы слишком много времени. Но оно там присутствует, не сомневайтесь.
Во всей программе нет ни единой ноты из репертуара для фортепианного дуэта. Все эти сочинения написаны для других составов, а их транскрипции для двух роялей сделаны мною специально для этой программы. Такое явление, как транскрипция, существует в истории музыки уже много веков. В давние времена к инструментовке относились гораздо более свободно, чем в последние 200 лет. Просто брали, скажем, партию одного инструмента и играли ее на другом, если хотелось. Или еще интереснее: нравился Баху скрипичный концерт Вивальди – и он приписывал к нему партию левой руки, в результате чего получался клавирный концерт Баха.
Мне всегда было обидно, что самая лучшая музыка написана не для фортепиано. И я, чтобы хоть чуть-чуть исправить эту ошибку, когда-то сделал несколько транскрипций и играл их в своих концертах. А недавно мы с Полиной Осетинской констатировали взаимное желание поиграть вместе. И я стал думать: а что играть? Честно говоря, меня совершенно не привлекала перспектива исполнить что-то из того, что обычно играют фортепианные дуэты. Явно требовалось какое-то другое, бескомпромиссное решение. И я понял, что надо взять музыку «о главном», а для чего она написана – не важно. Полина, как никто другой, умеет передавать это в своей игре. И как-то сама собой сложилась эта программа. Семь сочинений: музыка Перотина, Баха, Пахельбеля, Гласса и три моих вещи. Все это я перевел в двухрояльный «формат». Мне кажется, что в такой версии эта музыка звучит выразительно и самодостаточно. Это, упаси Бог, не «листовский вариант». Лист всегда хотел показать виртуозные возможности рояля, поэтому в его транскрипциях оригинал тонет в пулеметных очередях пассажей. А мне, наоборот, хотелось не мешать музыке быть самой собой и просто погрузить ее в космос фортепианного звука. Звук рояля раскрывается во всей своей объемной глубине именно тогда, когда мы перестаем навязывать инструменту свои представления.
Вся эта программа – путешествие сквозь века вместе с музыкой, которая независимо от времени создания объединена одним и тем же состоянием. Можно называть Бога разными именами или вообще никак не называть, но состояние это всегда и везде одно и то же – медитативное пребывание в Правде. Это сосредоточение на одной точке, без отвлечений на что-либо другое. И можно не сомневаться, что именно через эту точку и проходит вертикаль Правды, придающая смысл всему горизонтальному бытию. Интересно, что музыка, в которой люди с незапамятных времен передавали это переживание, всегда строилась на бесконечном повторении и варьировании несложных мотивов и ритмических фигур. Понятие «скучно» неприменимо к такой музыке, потому что она не служит для отражения поверхностных эмоций. Во второй половине ХХ века кто-то придумал слово «минимализм», и этим странным словом стали называть стиль некоторых современных композиторов. Хотя на самом деле трудно даже представить себе, сколько тысяч лет «минимализму».
Поэтому не имеет значения, в каком веке были написаны сочинения, вошедшие в эту программу. Музыка не бывает старой или новой. Как не бывает старой или новой молитва и любовь.
Антон Батагов