Мусоргский. Чайковский

ИСПОЛНИТЕЛИ:
Солистка – Янин Янсен  (скрипка)
Симфонический оркестр Мариинского театра
Дирижер – Валерий Гергиев

В ПРОГРАММЕ:
Модест Мусоргский
«Ночь на Лысой горе», фантазия для симфонического оркестра (авторская версия)

Петр Чайковский
Концерт для скрипки с оркестром ре мажор, соч. 35

Модест Мусоргский
«Картинки с выставки» (оркестровка Мориса Равеля)

«Картинки с выставки» – фортепианный цикл, созданный Мусоргским в июне 1874 года. Это время нового подъема его творческих сил: с большим успехом прошла в Мариинском театре премьера «Бориса Годунова», был сочинен вокальный цикл «Без солнца», продолжалась работа над «Хованщиной». «Звуки и мысль в воздухе повисли, глотаю и объедаюсь, едва успеваю царапать на бумаге… Как хорошо работается», – писал композитор В. В. Стасову. Цикл посвящен памяти талантливого архитектора и художника В. А. Гартмана (1834–1873) и создан по следам выставки его произведений, устроенной Стасовым в феврале 1874 года. Уже сам замысел произведения (композитор обозначил его как «Воспоминание о Викторе Гартмане») и не имеющее прецедентов название свидетельствуют об уникальности «Картинок с выставки», что подтверждается и самой музыкой цикла – необычайно яркой, глубокой, порождающей множество смыслов и их интерпретаций, исполнительских и исследовательских. Интерпретациями являются и оркестровки цикла, коих на сегодняшний день насчитывается уже два десятка. Наиболее известная из них принадлежит Равелю (1922). Равель бережно отнесся к музыке Мусоргского (им было выпущено только одно из проведений музыки первого номера, Promenade [«Прогулка»]). В то же время он свободно переосмысляет некоторые образы: так, заключительный раздел «картинки» Bydlo (на рисунке был изображен большой воз, запряженный волами; у Мусоргского возникает и новый образ – тяжкой доли) превращен в погребальное шествие с барабанным боем; добавляет яркие эффекты – например квохтанье и писк цыплят в «Балете невылупившихся птенцов» (по эскизам к костюмам для балета Ю. Г. Гербера «Трильби»).
«Картинки» Мусоргского ни в коей мере не являются музыкальными иллюстрациями экспонатов мемориальной выставки. Хотя сама идея – своего рода путешествия через страны и эпохи, запечатленные в рисунках и акварелях, проектах зданий и сооружений, эскизах театральных костюмов и декораций, в мир образов, навеянных ими, – была подхвачена композитором. В рукописи Catacombae. Sepulcrum romanum («Катакомбы. Римская гробница»; на рисунке, вдохновившем этот номер, изображен и сам художник) Мусоргский сделал приписку о «творческом духе умершего Гартмана», который ведет его за собой. В еще большей мере таким проводником в цикле выступает сам композитор – посредством проходящей через все произведение музыки «Прогулки» (она «проникает» и в отдельные «картинки»). Можно провести еще одну аналогию: Мусоргский выступает в роли рассказчика серии историй, уводящих слушателя «вглубь» каждой «картинки», оживляющих их силой фантазии художника-музыканта. Возникает цепь фантастических (Gnomus [Гном], Catacombae, «Избушка на курьих ножках. Баба-Яга») и вполне реалистических образов, сценок и даже микро-новелл (Il vecchio Castello [Старый замок], Bydlo [Скот], «Балет невылупившихся птенцов», Tuillereis. Dispute d’enfants après jeux [Тюильрийский сад. Ссора детей после игры], Samuel Goldenberg und Schmuÿle [композитор свел вместе два рисунка – богатого и бедного еврея], Limoges. Le marché. La grande nouvelle [Лимож. Рынок. Большая новость]). Кульминацией цикла становится последний номер цикла – «Богатырские ворота. В стольном городе во Киеве», соединяющий прошлое, настоящее и будущее, звучащий как вдохновенный гимн нашей Родине.
Владимир Горячих

Партитуру «Ночи на Лысой горе» Модест Мусоргский создал необыкновенно быстро. Из писем композитора известно, что «Ночь» была завершена чуть ли не за десять дней (с 12 по 23 июня 1867 года) «прямо набело, без черновых». Замысел этой программной симфонической картины возник у композитора десятью годами ранее, но вполне созрел под влиянием «Фантастической симфонии» Берлиоза, прозвучавшей в Петербурге в 1866 году.
Программу этого сочинения композитор кратко выписал на титульном листе партитуры: «1. Сбор ведьм, их толки и сплетни. 2. Поезд Сатаны. 3. Черная служба 4. Шабаш». Мусоргский посвятил сочинение Балакиреву, но глава «Могучей кучки» отказался исполнить «Ночь на лысой горе» в концерте, потребовав от автора «упорядочения музыки». В ответном письме Мусоргский тверд и непреклонен: «Согласитесь Вы, мой друг, или нет, дать моих ведьм, то есть услышу я их или нет – я не изменю ничего в общем плане и обработке, тесно связанных с содержанием картины…». Мусоргский так и не услышал «своих ведьм»; дважды он использовал материал этого сочинения – в коллективном опусе кучкистов опере-балете «Млада» и в последней опере «Сорочинская ярмарка». Лишь после смерти композитора «Ночь на Лысой горе» зазвучала в свободной (вольной!) редакции Н.А. Римского-Корсакова и завоевала мировую известность. Оригинальная же партитура Мусоргского долгие годы оставалась невостребованной; лишь в 1968 году она была издана в Москве.
В концерте 18 марта 1989 года на сцене Кировского театра в Ленинграде в рамках юбилейного фестиваля к 150-летию со дня рождения Мусоргского (а до того в Амстердаме) Валерий Гергиев впервые в России продирижировал в одной программе обеими версиями этого произведения – оригинальной партитурой Мусоргского и ее «упорядоченной» редакцией. Слушатели, знакомые с часто звучащей версией Римского-Корсакова, ценящие ее за совершенство формы, отдадут должное и первозданной симфонической картине Мусоргского, ее стихийной мощи, вырывающейся из оков общепринятых канонов.
Иосиф Райскин

Свой единственный Концерт для скрипки с оркестром Петр Чайковский написал в 1878 году уже будучи знаменитым композитором, автором Первого фортепианного концерта, четырех симфоний и опер (в том числе оперы «Евгений Онегин»). Скрипичный концерт в чем-то повторил судьбу Первого фортепианного. Сейчас трудно себе представить, что сочинение такой силы, выразительности и красоты не сразу нашло своего адресата и исполнителя. Сначала Чайковский решил написать Концерт для своего друга и ученика Иосифа Котека, затем из-за возникших разногласий предпочел ему знаменитого скрипача и педагога Леопольда Ауэра. Однако, увидев, что последний отложил его сочинение в «долгий ящик», посвятил свое детище скрипачу Адольфу Бродскому, который стал первым исполнителем Концерта в России и за рубежом и выдержал немалое сопротивление оркестрантов до исполнения и резко отрицательные отзывы критики после него.
Полтора века назад главную сложность для исполнителя представляла чрезвычайная виртуозность Концерта. В наше время основная проблема заключается, скорее, в интерпретации, потому что предложить новое прочтение столь знаменитого и часто исполняемого произведения задача весьма и весьма непростая.
Светлана Никитина