Санкт-Петербург, Концертный зал

«Клеопатра и змея» (российская премьера)
Инструментальные концерты

Солисты: Екатерина Гончарова (сопрано), Александр Бузлов (виолончель), Алексей Огринчук (гобой)
Симфонический оркестр Мариинского театра
Дирижер – Валерий Гергиев

К 80-летию Родиона Щедрина

В программе:
Родион Щедрин

Музыка для струнных, гобоев, валторн и челесты

«Клеопатра и змея» (российская премьера)
драматическая сцена для женского голоса и симфонического оркестра на текст заключительной сцены трагедии У. Шекспира «Антоний и Клеопатра» в переводе Б. Пастернака
Солистка – Екатерина Гончарова (сопрано)

Концерт для гобоя с оркестром
Солист – Алексей Огринчук (гобой)

Parabola Concertante для виолончели соло, струнного оркестра и литавр
Солист – Александр Бузлов (виолончель)

Фрагменты из балета «Конёк-Горбунок»:
  Вступление
  Дуэттино Ивана и Царь-девицы
  Цыганский танец
  Девичий хоровод и кадриль

Большое «Щ» русской музыки

«Щедрин – большое “Щ” русской музыки. Такой буквы нет ни в одном алфавите – ни в английском, ни в немецком. Беспощадная его музыка, мощная, щемящая, прищуренная от боли или от смеха… Какой надо иметь талантиЩЕ, чтобы из нашего дерьма и ужаса создать сокровиЩЕ! Еще, Щедрин, еще!»
Андрей Вознесенский

Поэт, чьи слова взяты эпиграфом, обладал особым даром, необыкновенным чутьем на аллитерации. Вслушайтесь: беспощадная, мощная, щемящая его музыка, прищуренная от боли или от смеха… талантище, сокровище… Все пишущие о Щедрине отмечают в музыке композитора, в его человеческом облике умение находить «золотую середину» между укорененностью в родной почве и открытостью к «иноземным» влияниям, между традицией и авангардом, между глубоко личным высказыванием, всегда склонным к элитарности, и стремлением быть понятым, оцененным широкой публикой, то есть – не побоюсь обветшавших слов – жаждой популярности. Валентина Холопова, исследователь творчества Родиона Щедрина, даже назвала свою книгу о нем «Путь по центру», имея в виду, что Щедрину удается счастливо избегать крайностей, проплывая меж Сциллой пыльного традиционализма и Харибдой необузданного модернизма.
Мне кажется, в таком представлении о музыке Щедрина недостает акцента на единстве (а не только противоборстве!) будто бы взаимоисключающих друг друга полярных тенденций. Когда-то Александр Герцен проницательно заметил о «западниках» и «славянофилах»: «Мы были два сердца, бившиеся в одной груди» (какой урок нынешним воинствующим радикалам с обеих сторон!). Щедрин – поистине обладатель двух сердец, и это феномен не медицинский, а чисто музыкальный. Достаточно хотя бы сравнить его «Музыкальное приношение» для органа, 3-х флейт, 3-х фаготов и 3-х тромбонов с Концертом для оркестра «Озорные частушки». «Музыкальное приношение» – своего рода грандиозный монумент Иоганну Себастьяну Баху, символу европейской музыкальной культуры, а «Озорные частушки» можно уподобить деревенскому русскому дому, изукрашенному резными наличниками и с коньком на крыше (пусть этот дом и построен по законам современнейшей композиторской техники!). В посиделках на крылечке дома слагаются и распеваются частушки.

Русской частушке от роду немногим более ста лет – как утверждают знатоки, это слово ввел в оборот Глеб Успенский в 1889 году, в словаре Даля оно отсутствует. Поначалу ученые-филологи встретили частушку в штыки, твердили об «извращении народного песнетворчества», а уж о к лассических музыкантах не приходится говорить – даже Федор Шаляпин опрометчиво сравнивал частушку с сорокой (должно быть, рядом с настоящей русской песней – лебедью!). Но какой любовью оказалась окружена частушка – лукавая, озорная, нередко неприличная – везде: от сельских посиделок до городских интеллигентских компаний! Добавлю еще: она была свободной, неподцензурной и потому небезопасной для властей и для «вождей».
В благородное симфоническое собрание частушку впервые завлек студент Московской консерватории Родион Щедрин. «Совсем подсознательно выплеснулась на нотную бумагу шалавая, бедовая, бесстыжая, простецкая (всего пять нот!) “Семе- новна”», – говорил о финале своего Первого фортепианного концерта композитор. Вскоре Щедрин ввел сельскую простушку и в Большой театр – частушки Варвары из оперы «Не только любовь» прозвучали на главной сцене страны, а потом в Малом оперном... Следом возникла ослепительная партитура «Озорных частушек» – при- знание в любви к «уличному» жанру.

В нынешней, более краткой, редакции «Конька-горбунка» Щедрин прошелся по партитуре молодого композитора рукой мастера, но сохранил обаяние и свежесть юности, верность «низким» музыкальным жанрам цыганского пения и частушки. В «Очарованном страннике» (по повести Николая Лескова) композитор возвысил их до античной трагедии. Впервые опера была поставлена в Концертном зале Мариинского театра. Тем, кто видел постановку оперы (дирижер Валерий Гергиев, режиссер Алексей Степанюк, художник Александр Орлов), уже трудно отделить скупой визуальный облик спектакля от аскетически строгой партитуры – так гармонично они слились воедино.
Но музыка Щедрина самодостаточна – и в напряженных хоровых фрагментах, и в трагически раскаленных монологах и дуэтах. Они и стали основой «Parabola concertante» (концертной притчи) для виолончели, струнных и литавр, подобно тому, как балет «Дама с собачкой» дал жизнь «Музыке для струнных, гобоев, валторн и челесты», а балет «Анна Каренина» – «Романтической музыке для оркестра» (вот еще щедринское единство – сцены и инструментальной игры). Щедрин вообще – человек играющий (homo ludens) – и в концертах для различных инструментов, и в концертах для оркестра, и в «Кармен-сюите», блистательной транскрипции оперы Бизе, о которой Белла Ахмадулина сказала: «Здесь музыка целует музыку…».

А еще Щедрин обладает пронзительным, «рентгеновским», что ли, взглядом, извлекающим из прошлого сегодняшние российские реалии. О «Мертвых душах» хорошо сказал Валерий Гергиев: «Это великая опера Щедрина… С первой же минуты мы видим в гоголевских героях себя… Поразительно, но сегодня эта опера воспринимается гораздо острее, чем в конце семидесятых, когда ее впервые поставили…». И действительно, знакомое со школьных лет словосочетание «щедринская сатира» в связи с музыкой Родиона Щедрина обретает совсем иное, музыкальное, наполнение. Возвращаюсь к словам Герцена о «двух сердцах в одной груди»: Родион Щедрин с полным правом может считать себя герценовским «русским европейцем». Он, как высокий профессионал, использует разные композиторские техники, к примеру, додекафонию, во Втором фортепианном концерте. Он может прибегать к трудному для слушательского восприятия остро диссонантному языку в Третьем фортепианном концерте, но спорит с авангардом, когда тот замыкается в «башне из слоновой кости», пренебрегая публикой: «большая музыка должна иметь большую аудиторию». Композитор пишет по заказу немецких оркестров «Preludium к Девятой симфонии Бетховена» и симфонический фрагмент «Гейлигенштадтское завещание Бетховена», блестяще аранжирует для симфонического оркестра «Два танго Альбениса»… Но отвечая на вопрос о том, что значит для него фольклор, он решительно заявляет: «Композитор только тогда интересен для других наций, когда он связан с корнями земли, родившей его, воспитавшей, давшей силы». Русское начало пронизывает этапные сочинения Щедрина. Помимо уже названных, это концерты для оркестра «Звоны», «Хороводы», «Четыре русских песни», Третья симфония «Лица русских сказок», русская литургия «Запечатленный ангел» (по Н. Лескову), русская хоровая опера «Боярыня Морозова». Только «русский европеец» может написать «Вологод- ские свирели» для духовых и струнных, снабдив их посвящением «В честь Бартока», или драматическую сцену для голоса и симфонического оркестра «Клеопатра и змея» на текст заключительной сцены трагедии Шекспира «Антоний и Клеопатра» в переводе Бориса Пастернака… Многоточие означает, что новые замыслы юбиляра еще ждут своего воплощения.
Что ж, вместе с традиционным русским многолетием, возгласим вслед за поэтом: «Еще, Щедрин, еще!».
Иосиф Райскин

Возрастная категория 6+

Любое использование либо копирование материалов сайта, элементов дизайна и оформления запрещено без разрешения правообладателя.
user_nameВыход