| |
Стать участником всемирно известного Эдинбурского фестиваля – честь, которая не каждому дается, однако история отношений Мариинского театра и фестиваля началась еще в 90-е годы прошлого века, что способствовало такой дружбе?
Моим личным отношениям с Мариинкой уже порядка 15–16 лет. Начало было положено еще в мою бытность директором Международного Мельбурнского фестиваля искусств в Австралии. В 2001-м году мне удалось привезти Мариинку на этот фестиваль с постановкой «Саломеи» Рихарда Штрауса. Пришлось решить массу проблем с логистикой, но и успех у публики был несомненным.
Что касается фестиваля в Эдинбурге, то история взаимоотношений еще более долгая. В 1991-м году мой предшественник на посту директора пригласил тогда еще малоизвестного маэстро Гергиева и оперную труппу Мариинского театра (все еще носившую имя Кирова) для показа опер Мусоргского. Концерты шли в течение недели, и был абсолютный триумф. Те, кто еще не знал про маэстро Гергиева и его великий театральный коллектив, были по-настоящему ошеломлены тем, что им довелось услышать и увидеть.
С тех пор маэстро Гергиев бывал на фестивале пару раз, а после того, как в 2007 году я занял пост директора, мы вновь его пригласили. В 2008 году маэстро выступал вместе с Лондонским симфоническим оркестром – был исполнен полный цикл симфоний Прокофьева и скрипичных концертов. Это был фантастический тандем. Нам также удалось показать в рамках фестиваля оперу Родиона Щедрина «Очарованный странник», «Алеко» Сергея Рахманинова, и 3-й акт «Семена Котко» Прокофьева, не говоря уже о персональном дебюте самого Гергиева в совместной постановке с Вроцлавской оперой «Короля Рогера» Кароля Шимановского.
В этом году МТ везет на фестиваль оперу Рихарда Штрауса «Женщина без тени» в постановке Джонатана Кента 2009 года, чем обусловлен выбор именно этого спектакля?
Мой бог, я бы сказал, что это невероятный шедевр и, более того, это самая подходящая постановка именно для текущего фестивального сезона. Нашей темой в этом году является связь между Европой и Азией и между их идеями, как реальными, так и выдуманными, а также социальное и культурное сотрудничество между нашими странами. В опере воссоздан идеализированный мир теней, и внутри этого мира теней, или же, если хотите, духовного мира, мы видим, как разворачивается мотив искушения, известный еще по античной литературе. Поэтому это весьма важная постановка для нас, а все исполнители, задействованные в ней, просто великолепны. Это огромная честь продолжать фестивальное сотрудничество с Мариинским театром – и, конечно же, мы обсуждаем наши совместные планы на будущее, проекты, которые будем осуществлять в 2012 году и далее.
Как вы организуете программу?
У каждого директора фестиваля свой собственный метод. Лично я предпочитаю собирать воедино целый круг идей, сфокусированными на искусстве: на том, как искусство преподносит себя в данный момент, и как оно может выйти за эти рамки. Например, в 2008 году мы исследовали тему Европы: что означает быть европейцем сегодня, принадлежать этому географическому пространству.
Каковы критерии отбора для участия в Эдинбургском фестивале?
У нас нет какой-то единой процедуры отбора. С каждым конкретным коллективом, спектаклем, происходит индивидуальная встреча, и, соответственно, к каждому – индивидуальный подход. Но основной принцип все же состоит в том, что мы коллекционируем идеи, а не звезд, в отличие от других фестивалей. Задача Эдинбургского фестиваля – соединить совершенно новое и уже знаменитое. Мы не замыкаемся на традиционном и не ограничиваем себя современным, а обращаемся и к тому, и к другому.
Какова концепция фестиваля в этом году?
В этом сезоне тема фестиваля посвящена связям между Европой и Азией – это важные финансово-экономические, политические и прочие связи, которые, в конечном итоге, выливаются в диалог в таких областях как наука и культура. История наших контактов насчитывает не одно тысячелетие и нам очень важно напоминать себе о ней. Поэтому мы поставили себе цель расширить диалог о том, как мы ощущаем жизнь, как мы чувствуем мир, и что привносит искусство в этот диалог. О том, как люди искусства в Европе вдохновлялись азиатской культурой – скажем, Дебюсси, на которого повлияла музыка Японии и острова Ява, или Стравинский. И о том, как японцы создают нечто новое в современном культурном пространстве. Ведь влияние обоюдное. Возьмем для примера Джонатана Харви, европейского композитора, принявшего буддизм – его музыка пропитана духом восточной мистики; или Тошио Хосокаву, современного японского композитора. На фестивале прозвучит премьера произведения Хосокавы под названием «Период цветения» – вдохновленное традицией икебаны, оно было написано специально для Эдинбургского фестиваля.
Какие страны представлены в этом году на фестивале?
В основном, это страны азиатского региона – Южная Корея, Китай, Индия, Япония, Индонезия и Вьетнам. Ну и, конечно, многие европейские страны, включая Россию.
Каково отличие русского музыкального театра сегодня, существуют ли до сих пор особенности национальных школ и в чем их различия? В Азии пока еще остаются очаги традиций, а в Европе уже все пришло к общему знаменателю?
Справедливо и то, и другое. На мой взгляд, в мире очень много интересных тенденций, в том числе новые тренды в постановочном процессе. Но я бы сказал, что наибольшее отличие связано с идеей репертуарного театра, которая характерна для Польши, России, Венгрии, Румынии. Такие постановки подразумевают более длительный, медленный процесс: актеры имеют возможность репетировать роли по нескольку месяцев, и, конечно, это не может не сказаться на глубине трактовки. В то время как во Франции, Германии и Европе в целом все протекает намного быстрее.
Говоря о Мариинском театре, я должен отметить, что в этой компании все работают сообща, как в одной большой семье, что накладывает сильный отпечаток как на репертуар, так и на стиль постановок. В то же время театр открыт миру – постановщики приезжают сюда со всего мира. И когда они попадают в театр, они начинают работать в неожиданной для себя манере – как это произошло с Джонатаном Кентом, режиссером из Великобританиии. У себя на родине его постановка вряд ли достигла бы тех же высот, как в Мариинке – здесь происходит удивительный сплав между личным эстетическим стилем художника и театром. И вот, мы имеем замечательный спектакль, плод совместного творчества. Со временем Мариинка приобрела возможность делать очень многое, и продолжает расширять свои горизонты как творческий коллектив. Не просто каждый выполняет свою функцию, но все сообща вносят вклад в общее дело. Это для меня наиважнейшее отличие Мариинского театра от других.
Заслуга маэстро Гергиева, в первую очередь, заключается в том, что он всегда удивляет мир новыми проектами, например, привозит Прокофьева, которого на Западе не так хорошо знают. Или подбирает оригинальную программу из редких, незнакомых сочинений композитора, или собирает такую постановочную команду, которая способна создать совершенно необычный спектакль.
Что вы выделяете из репертуара МТ, и каковы ваши личные музыкальные предпочтения?
Я обожаю «Войну и мир» Андрея Кончаловского, «Огненного ангела» – совместную постановку с Ковент-Гарден режиссера Давида Фримана, «Семена Котко» Юрия Александрова. Я современный композитор, поэтому не удивительно, что мои личные интересы касаются именно этой сферы, хотя это не означает, что я не люблю более традиционное искусство, просто я не следую узко одному направлению. Из ныне живущих русских композиторов я особенно выделяю Щедрина, Слонимского, Губайдулину, кроме того, очень люблю потрясающего грузинского композитора Гию Канчели. Мне кажется, что перечисляя русских композиторов, нужно расширять рамки, включая сюда тех, кто живет на территории бывшего Советского Союза, поскольку до сих пор очень сильно влияние советской школы. То есть быть русским вовсе не означает замкнутость в национальном, русские одновременно ориентированы и на Восток и на Запад.
Беседовала Анастасия Гриб |
