К юбилею

народной артистки РСФСР

Евгении Гороховской

В один из осенних дней 1972 года публика, заполнившая барселонский театр «Лисео», восторженно приветствовала победительницу Международного конкурса вокалистов имени Франсиско Виньяса, обладательницу Золотой медали Евгению Гороховскую.

Этот успех был во многом предопределен годами серьезной учебы в Ленинградской консерватории имени Н.А. Римского-Корсакова, которую певица окончила в 1969 году (класс профессора Т.Н.Лавровой), и победой на Всесоюзном конкурсе вокалистов имени М.И.Глинки в Вильнюсе в 1971 году. До 1976 года Евгения Гороховская – солистка Малого театра оперы и балета (нынешнего Михайловского). В 1976 году артистка приглашена в труппу Театра оперы и балета имени С.М. Кирова (ныне Мариинского театра).

В обширном репертуаре певицы на мариинской сцене – Марина Мнишек («Борис Годунов»), Марфа («Хованщина»), Полина и Графиня («Пиковая дама»), Ларина («Евгений Онегин»), Элен Безухова и Княжна Марья («Война и мир»), Плюшкин («Мертвые души» Родиона Щедрина), Эболи («Дон Карлос»), Амнерис («Аида»), Азучена («Трубадур»), Зибель («Фауст»), Эмилия («Отелло»), Кончаковна («Князь Игорь»), Бланш («Игрок»), Третья дама («Волшебная флейта»), Хозяйка корчмы и Мамка Ксении («Борис Годунов»), Сузуки («Чио-Чио-сан»), Голос с неба («Парсифаль»).

К этому заведомо не полному списку ролей добавим спетые на сцене Малого оперного театра партии Любаши («Царская невеста»), Леля («Снегурочка»), Ганны («Майская ночь»), Клитемнестры («Ифигения в Авлиде»), Варвары («Не только любовь» Родиона Щедрина). Гибкое и необыкновенно подвижное меццо-сопрано певицы, широта диапазона ее голоса были отмечены еще на студенческой скамье, когда она с успехом выступила в роли Керубино в моцартовской «Свадьбе Фигаро» на сцене Оперной студии консерватории. Одна из немногих, Гороховская спела партию Розины в «Севильском цирюльнике» Россини в редко звучащей ныне оригинальной меццо-сопрановой тесситуре.

Ярчайшая оперная партия певицы – Дидона в опере Пёрселла «Дидона и Эней» – спета ею на концертной эстраде (в Малом зале Ленинградской филармонии).
В камерных программах Гороховской представлены жемчужины русского и зарубежного классического романса – от Глинки и Даргомыжского до Танеева и Рахманинова, от Шуберта и Листа до Грига и де Фальи.

Среди монументальных произведений кантатно-ораториального жанра в репертуаре Гороховской – «Страсти по Иоанну» и «Страсти по Матфею» Баха, оратория «Самсон» Генделя, Реквиемы Моцарта и Верди, Вторая и Третья симфонии, а также «Песнь о Земле» Малера, Первая симфония Скрябина, кантата «Александр Невский» и оратория «Иван Грозный» Прокофьева.

Партии в операх Сергея Прокофьева и Дмитрия Кабалевского, Андрея Петрова и Родиона Щедрина, Александра Холминова и Моисея Вайнберга обогатили арсенал вокальных средств певицы современными интонациями.
Исполнение вокального цикла Дмитрия Шостаковича «Шесть стихотворений Марины Цветаевой» стало подлинным художественным открытием. Романсы и баллады Люциана Пригожина, цикл Бориса Тищенко на стихи Цветаевой, «Русская тетрадь» Валерия Гаврилина нередко звучали в концертах Гороховской, записаны на пластинки. В расчете на исполнительское искусство Евгении Гороховской создавалась новая редакция кантаты Сергея Слонимского «Голос из хора» на стихи Александра Блока. Артистке посвящен и впервые ею исполнен вокальный цикл Вениамина Баснера «Восемь стихотворений Анны Ахматовой». Одна из самых значительных ее работ – проникновенные соло в вокально-хореографической симфонии Андрея Петрова «Пушкин».

В дни подготовки к международному конкурсу вокалистов в Барселоне счастливая судьба свела Евгению Гороховскую с концертмейстером Ириной Головневой, пианисткой высокой культуры, вдумчивым и тонким художником. Столь же бесценны для Гороховской и годы общения в Мариинском театре с выдающимися дирижерами современности – Юрием Темиркановым и Валерием Гергиевым.

Многие страницы камерных программ напоминают, что Гороховская – прирожденная оперная певица, умеющая создавать целостный – пластический, музыкальный, драматический – образ. И в камерной музыке ее исполнение нередко отличает крупный, сочный штрих, театральная рельефность. С другой стороны, утонченная графика, акварельные краски романсной лирики отзываются детальной прорисовкой линий в оперных партиях, вниманием к мельчайшим психологическим деталям. Все грани ее широчайшего репертуара, все грани ее артистического дарования, подобно граням алмаза, предстают в безупречной исполнительской оправе.
Иосиф Райскин