Леон Ботстайн: Я был слишком молод, чтобы знать этих композиторов лично, хотя в детстве видел Копленда. Бернстайн руководил филармонией в Нью-Йорке – городе, где я вырос. С Барбером я никогда не встречался, но знал, что это один из величайших здравствующих американских композиторов.
При жизни Бернстайна знали в основном как дирижера и телеведущего. Он был известен благодаря передачам «Концерты для молодежи» (российскому читателю известна книга, изданная на основе этих передач. – Прим. ред.) и мюзиклу «Вестсайдская история», а в конце жизни еще и благодаря лекциям в Гарварде. Сочинения Бернстайна, за исключением бродвейских пьес, не особо ценились. Ни музыкантов, ни публику не привлекали его концертные опусы, но после смерти сложился его образ как одного из виднейших композиторов второй половины XX века, его «серьезная» музыка вошла в моду.
О школе Бернстайна речи идти не может. В композиции он очень зависел от Копленда, которому поклонялся. Тот был его идеалом. Бернстайн писал музыку доступную восприятию слушателя, поскольку большого интереса к современной академической музыке не было. Он объединил популярную и академическую музыку, обращался чаще к тональности, чем атональному стилю.
Бернстайн преобразил дирижирование: атлетически сложенный, он прыгал и активно жестикулировал за пультом, делая из дирижирования театр; он сломал убеждение об обязательной сдержанности, экономности, неподвижности, при которой дирижер никогда не привлекал к себе внимания. Навык восприятия у концертной публики переключился от слушания к наблюдению за дирижером. В английском языке даже стали говорить не «пойти послушать концерт», а «пойти посмотреть». Его нещадно критиковали за излишнее «шоуменство». Но Бернстайн был великий дирижер и великий учитель, очень вдохновенный. Он сделал больше, чем кто-либо другой, для популяризации классической музыки и помог ей стать частью американской жизни.