Вслед за Листом, Вагнером, Римским-Корсаковым, давшими образцы поэтического претворения картин природы в музыке, Клод Дебюсси завоевал репутацию мастера музыкальной «живописи». Последнее слово наиболее точно передает характер тончайшей звукописи, вызывающей невольные ассоциации с полотнами французских импрессионистов.
По воспоминаниям Маргариты Лонг, особая сокровенная нота сквозила в отношении Дебюсси к морской стихии. «Слышите ли вы море? – говорил он. – Море – это все, что есть самого музыкального…» Дебюсси привлекали бесконечная переменчивость красок водного океана, отражения неба, грозовых облаков, сияющего солнца, лунного света… Спокойная гладь, величественные валы, лениво катящиеся от горизонта к берегу, бушующие волны и спокойно плещущееся море… Дебюсси одушевлял море, сообщая его картинам какой-то одному ему ведомый замысел. Удивительно ли, что он вторил словам любимого им Мусоргского (которых не мог знать!): «…Мысль волнующегося моря несравненно грознее и импозантнее бури»?
Три симфонических эскиза «Море» облечены в спаянную форму симфонии – именно «французской» симфонии, как правило, трехчастной. Движение идет от медленной, преимущественно созерцательной, первой части «На море от зари до полудня» к «Играм волн», своего рода симфоническому скерцо, с его зыбкими переливами звучности и явно танцевальными ритмами, – и наконец к финальному Allegro, названному «Диалог ветра и моря». Ликующая кода финала построена на грандиозном заключительном проведении «темы моря», перекидывающей арку от начала симфонии к ее завершению.
«Море» впервые было исполнено 15 октября 1905 года в Париже под управлением Камиля Шевийяра. Но настоящий успех пришел к партитуре Дебюсси лишь через три года, когда она прозвучала под руководством автора.
В 1913 году Дебюсси продирижировал «Морем» в Петербурге и Москве.
Фортепианные концерты Мориса Равеля принадлежат к числу его последних крупных сочинений. Они создавались в 1929–1931 годах, когда силы композитора постепенно сковывала тяжелая болезнь. Однако в музыке Первого фортепианного концерта нет и следа скорби. Об этом сочинении автор сказал: «Это – концерт в самом точном смысле слова: он написан в духе концертов Моцарта и Сен-Санса. Я считаю, что музыка концерта может быть веселой и блестящей, без претензий на глубину или драматические эффекты… в моем концерте есть некоторые элементы, заимствованные у джаза, но все это умеренно».
Удар хлыста, открывающий первую часть концерта, сразу окунает слушателя в мир баскских народных танцевальных мелодий. Их напористому ритму, тембровому разноцветью (рояль – пока один из инструментов оркестра) контрастирует сосредоточенная и напевная вторая тема, излагаемая поначалу фортепиано соло. В ней тотчас узнается любимая композитором «испанская грусть», но легко расслышать и джазовые нотки, навеянные знаменитой «Рапсодией в стиле блюз» Гершвина (Равель высоко ее ценил). Темы широко экспонируются, сменяют друг друга, сплетаясь в стремительной токкатной разработке и торжествуя в захватывающей энергичной коде. Медленная часть – Adagio – лирический центр, кульминация концерта: фортепианное соло начинает протяженную инструментальную арию. Мелодия арии подхватывается оркестром, оживляется мелодическими узорами-орнаментами и разнообразными тембровыми микстами. Финал – снова токката. На этот раз она звучит гротескно и временами напоминает тарантеллу, наряженную в джазовые одежды.
В течение трех лет (1892 – 1895) Антонин Дворжак жил в Америке, куда он был приглашен, чтобы возглавить Нью-Йоркскую консерваторию. Эти годы стали плодотворнейшим периодом в жизни композитора. Они принесли такие вершинные его создания, как Девятая симфония, Виолончельный концерт, «Библейские песни», камерно-инструментальные ансамбли (струнный квартет фа мажор, квинтет ми-бемоль мажор)… Великий чешский музыкант глубоко проникся красотой американского фольклора. «Самые впечатляющие из американских песен – „мелодии плантаций“ и песни рабов, – заметил Дворжак в одном из интервью. – Не имеет большого значения, откуда будут черпать вдохновение творцы будущих американских песен – из негритянских или креольских, из напевов краснокожих, или из жалобных песен тоскующих по родине немца или норвежца. Ростки самой лучшей музыки скрыты у всех племен, смешанных в этой большой стране…» Американцы справедливо высоко ценят вклад Дворжака в основание своей национальной музыкальной культуры.
Девятая симфония, которой сам композитор дал заглавие «Из Нового Света», – последнее и высочайшее произведение композитора в этом жанре. Впитавшая в себя многообразные
элементы индейских мелодий и негритянских спиричуэлс, рядом с явственно звучащими отголосками чешских напевов, Девятая симфония Дворжака, начиная с первого исполнения в Нью-Йорке 16 декабря 1893 года, завоевала мировую славу.
Иосиф Райскин
