Рахманинов. Григ. Равель

ИСПОЛНИТЕЛИ:
Денис Мацуев (фортепиано)
Симфонический оркестр Мариинского театра
Дирижер – Валерий Гергиев

В ПРОГРАММЕ:
Сергей Рахманинов
Концерт для фортепиано с оркестром № 1 фа-диез минор, соч. 1

Эдвард Григ
Концерт для фортепиано с оркестром ля минор, соч. 16

Морис Равель
«Болеро»

Рахманинов был создан из стали и золота; сталь в его руках, золото – в сердце.
Иосиф Гофман
Семнадцатилетний студент Московской консерватории Сергей Рахманинов (1873–1943) осенью 1890 года приступил к сочинению своего Первого концерта для фортепиано с оркестром фа-диез минор. Концерт был закончен в 1891 году и стал первым произведением, которому юный композитор присвоил порядковый номер в списке сочинений. Уже исполнение первой части концерта автором в сопровождении ученического оркестра под управлением В. И. Сафонова (17 марта 1892 года, Малый зал московского Благородного собрания) захватило аудиторию.
Главная тема первой части концерта звучит по-рахманиновски страстно, привлекая и романтической взволнованностью, и глубокой задушевностью. Лирическая медленная часть, блестящий финал, сочетающий скерцозное и гимническое начала – пролог ко многим страницам зрелого стиля композитора.
Обратимся к свидетельству современника. А. В. Оссовский вспоминал спустя годы: «Помню тот страстный, бурный, встряхнувший весь концертный зал порыв, с которым после двух тактов оркестрового унисона Рахманинов яростно накинулся на клавиатуру рояля со стремительным потоком октав в предельном fortissimo… Монументальность, размах, драматическая напряженность, страстная патетика, пленительный певучий лиризм, повелительная сила ритма… – все здесь предвещает в Рахманинове автора гениальных Второго и Третьего фортепианных концертов». Неудовлетворенность композитора некоторой неровностью письма в юношеском произведении подтолкнула его к созданию второй редакции (1917), в которой концерт с тех пор исполняется.
Иосиф Райскин

Эдвард Григ (1843–1907) был и до сих пор остается крупнейшим норвежским композитором, а написанный им в возрасте 25 лет Фортепианный концерт ля минор – одним из наиболее часто исполняемых произведений мирового репертуара. Концерт получил благословение Ференца Листа, который (как он любил делать) сыграл прямо по партитуре совершенно неизвестное ему сочинение, одобрил музыку и поддержал молодого автора. Будучи сам концертирующим пианистом (сохранились его записи, сделанные в первые годы ХХ века), Григ впоследствии многократно исполнял свой концерт. К сожалению, это произведение осталось его единственным опытом такого рода: второй концерт для фортепиано, заказанный издательством «Петерс», так и не был завершен композитором.
Как было принято у романтиков, концерт начинает солист – лирический герой. Григ, только что обратившийся к национальному романтизму, придал этому первому соло яркую национальную окраску, написав его в ладу, очень распространенном в скандинавском фольклоре начиная с XVII века (миноре с пропуском VI ступени). В свою очередь, главная тема финала – норвежский танец халлинг. В сочетании лирики и северного колорита – секрет неувядаемого обаяния концерта. А еще – в изобилии музыкальных тем, поскольку молодой композитор и не думал прибегать к «мудрой экономии».
Анна Булычёва

Танцуй, Равель, свой исполинский танец,
Танцуй, Равель! Не унывай, испанец!
Николай Заболоцкий
«В 1928 году, по просьбе г-жи Рубинштейн, я сочинил Болеро для оркестра. Это танец в очень умеренном темпе, совершенно неизменный как мелодически, так гармонически и ритмически, причем ритм непрерывно отбивается барабаном. Единственный элемент разнообразия вносится оркестровым крещендо», – писал Морис Равель двадцать лет спустя в «Автобиографических заметках».
Валентин Серов, автор известнейшего портрета Иды Рубинштейн, под впечатлением ее ролей Клеопатры и Шехеразады в дягилевской труппе говорил, что «сами Египет и Ассирия каким-то чудом воскресли в этой необычайной женщине». Она и на этот раз покорила зрителей, разделив, разумеется, успех с композитором и автором декорации Александром Бенуа. Вот свидетельство очевидца премьеры, прошедшей 28 ноября 1928 года в Парижской опере в один вечер с Вальсом – еще одной «хореографической поэмой» Мориса Равеля: «Слабо освещенная комната в испанской таверне; вдоль стен, в темноте, за столами беседуют гуляки; посреди комнаты большой стол, на нем танцовщица начинает танец... Гуляки не обращают на нее внимания, но понемногу начинают прислушиваться, оживляются. Постепенно их захватывает наваждение ритма; они поднимаются, приближаются к столу; потрясенные они окружают танцовщицу, которая с триумфом заканчивает выступление...» Равель не случайно полагал, что в этом «благополучном» сценарии должно быть место для трагедии: в танец включен эпизод тайной любви девушки и тореадора, которого закалывает соперник. Музыка давала для этого веские основания.
С самого начала пьесы в музыке слышна затаенная тревога. Сдержанно-печальная, невероятно протяженная (34 такта!) мелодия неизменной темы накладывается на железный, упорно повторяемый ритм... Когда после многократного проведения темы звучание достигает апокалиптической мощи, когда мелодия вдруг начинает дробиться на отдельные интонации, когда неожиданный сдвиг тональности словно срывает тему со стального каркаса ритма и бросает в пропасть надвигающейся катастрофы – невольно кажется, что рушится мир... Недаром один из друзей композитора Андре Сюарес писал в годовщину смерти Равеля: «Наваждение ритма и мелодики, явно выраженное нежелание варьировать тему... настойчивое, словно в галлюцинации, повторение одной и той же музыкальной фразы, мрачное неистовство музыки – все это, на мой взгляд, превращает знаменитую пьесу в нечто вроде «Пляски смерти».
Иосиф Райскин