Санкт-Петербург, Концертный зал

Арии и романсы композиторов «Могучей кучки»


On-line трансляция
К 175-летию Модеста Мусоргского

ИСПОЛНИТЕЛИ:
Анастасия Калагина
Мария Баянкина
Юлия Маточкина
Екатерина Сергеева
Дмитрий Воропаев
Андрей Серов
Юрий Евчук
Илья Селиванов
Григорий Чернецов

Партия фортепиано – Яна Зубова, Анатолий Кузнецов


В творчестве каждого из композиторов «Могучей кучки» (содружества, сложившегося в Петербурге в конце 1850-х – начале 1860-х годов) романсы и песни занимали особое место. И определялось оно не количеством произведений (у А.П. Бородина их всего 16, у М.А. Балакирева, М.П. Мусоргского и Н.А. Римского-Корсакова по нескольку десятков, а у Ц.А. Кюи – более 400!), а самим отношением к этому жанру. Отношением таким же, как и к «высоким» жанрам симфонии и оперы: очень серьезным, вдумчивым. Работая над романсами, «кучкисты» выдвигали серьезные требования к замыслу, выбору поэтического текста, выразительных средств для его воплощения, старались избегать «общих слов» и прямого влияния бытового, салонного романса.
Для Кюи камерно-вокальный жанр был «территорией», где раскрывались идеи, образы и чувства, составляющие истинный центр его творчества. Это прежде всего лирика – светлая, возвышенно-благородная, нередко медитативная, с характерной для стиля композитора изысканностью и тщательностью отделки. Кюи писал романсы всю свою долгую жизнь, великолепно – как музыкант и критик – знал романсовое творчество своих современников и предшественников. В «Могучей кучке» Кюи считался знатоком выразительной декламации, секретов воплощения слова в музыке. Закономерно, что он стал впоследствии автором книги «Русский романс» – первого отечественного исследования об этом жанре. Среди романсов Кюи выделяются циклы и сборники на стихи Лермонтова, Некрасова, А.К. Толстого, Гейне, Мицкевича, Ришпена. Лучшие романсы написаны на слова Пушкина («Я вас любил», «Царскосельская статуя», «Желание», «Ты и Вы»), Майкова («О чем в тиши ночей», «Истомленная горем»), Гейне («Из вод подымая головку», «Ты не любишь меня»); целый ряд других наиболее совершенных романсов в наше время, к сожалению, исполняется редко.

В творчестве Балакирева камерная сфера – романсы, песни и «малые» жанры фортепианной музыки – почти не соприкасается образно-тематически с основным массивом его музыки (которая отмечена эпическими чертами и интересом к народно-жанровым прообразам). Исключение составляют произведения с восточной тематикой, которые принесли композитору заслуженную славу и по сей день сохраняют популярность. Балакирев трижды ездил на Кавказ (в 1862,1863 и 1868 годах), записывал фольклор горских народов, знакомил с ним товарищей по «Могучей кучке». «Эти новые звуки для нас… являлись своего рода откровением», – вспоминал позднее Римский-Корсаков. Настоящий шедевр в жанре «восточного» романса – «Грузинская песня» на знаменитые стихи Пушкина. Вне традиционных жанровых определений – известные балакиревские романсы «Песнь золотой рыбки» и «Песнь старика» – одни из лучших в его наследии. Но главное место в камерно-вокальном творчестве композитора занимает, конечно, лирика. Ее диапазон простирается от раннего романса на слова Кольцова «Обойми, поцелуй» (в котором талантливо преломляется песенно-романсовая традиция 1830–1840-х годов) до утонченно-импрессионистического романса «Шепот, робкое дыханье» на знаменитые стихи Фета (созданного в 1904 году). В позднем творчестве композитора центральное место занимает философская лирика (среди наиболее удачных – «Когда волнуется желтеющая нива», «Ноктюрн», «Заря»).

Для Бородина, и в молодые, и в зрелые годы, обращение к романсу и песне – особый случай, «штучная» работа. Неудивительно, что почти каждый его зрелый романс – настоящий шедевр. Если все же попытаться выделить среди них наиболее выдающийся, то это, вероятно, гениальная элегия «Для берегов отчизны дальной» на слова Пушкина. Возникшая как отклик на смерть Мусоргского, она и доныне остается непревзойденной вершиной трагедийной лирики. Вообще, именно в романсах Бородин наиболее близок Мусоргскому – при всем несходстве их творческих личностей: здесь встречаем и яркую хара́ктерность, комедийность («Спесь», «У людей-то в дому»), и тончайший, психологически углубленный лиризм («Из слез моих», «Отравой полны мои песни», «Фальшивая нота»). Последние два отмечены сверхафористичностью высказывания, прежде встречавшейся в русской музыке только в комических романсах Даргомыжского («Титулярный советник», «Червяк»). В наиболее чистом, «беспримесном» виде стиль Бородина (уникальный сплав эпоса, драмы, лирики и сказочной фантастики) предстает в романсах «Спящая княжна», «Морская царевна» и «Песня темного леса».

Сложнее всего определить место камерно-вокального жанра в творчестве Мусоргского: по своему смысловому, образно-содержательному, эмоциональному и интонационному богатству и разнообразию эта сфера не уступает его инструментальным и оперным сочинениям, а, возможно, даже в чем-то и превосходит их. Мусоргский раздвинул границы жанра шире, чем кто-либо из его композиторов-современников. Он вводит в основное «русло» русского романса жанры, в отечественной музыкальной традиции прежде не существовавшие (этюд в народном стиле «Калистратушка») или считавшиеся маргинальными, как комические песни (пародийные музыкальные памфлеты и шутки «Классик», «Раёк», картинка с натуры «Семинарист», светская сказочка «Козел»). Но и традиционные жанры – баллада («Забытый», по знаменитой картине В. Верещагина), лирический монолог («Из слез моих выросло много»), элегия («Элегия» из цикла «Без солнца») – звучат абсолютно по-мусоргски, полностью переосмысленными. Особенно удаются композитору народные типы (песенка дурачка «Светик Савишна», «Колыбельная Еремушке», детская мольба-причитание «Сиротка»). С удивительной глубиной, точностью и невиданной прежде психологической достоверностью раскрывает он мир ребенка (вокальный цикл «Детская»). «Без солнца» (на слова А. Голенищева-Кутузова) – первый в русской музыке вокальный цикл, в котором поэтический текст рождался одновременно с музыкой, цикл с одним лирическим героем и сквозным содержанием. И сегодня это произведение поражает найденными Мусоргским средствами передачи эмоциональных состояний, оттенков душевных движений, сочетанием сгущенной мрачно-экспрессивной атмосферы и согретого сердцем лирического чувства. Одна из вершин позднего вокального творчества композитора – цикл «Песни и пляски смерти» на слова Голенищева-Кутузова. Это четыре портрета Смерти (обманчиво-утешающей, ласковой, обольстительной и, наконец, демонически торжествующей) и ее жертв (больного ребенка, юной девушки, замерзающего мужичка и погибших на поле брани солдат). Никогда еще в одном произведении Смерть не представала такой многоликой, почти обретающей плоть и кровь и оттого еще более ужасающей!

Романсы и песни Римского-Корсакова находятся в «тени» его оперного и симфонического творчества и вокальных сочинений современников. Между тем это яркая, отмеченная многими оригинальными чертами часть творчества. Римский-Корсаков был самым младшим в «Могучей кучке» и больше учился уже у своих товарищей, а не у предшественников. Может быть, поэтому даже в самых ранних своих романсах он не обращается к традиции, обновляя ее, а смело идет вперед. Например, в «Еврейской песне» и романсе «Встань, сойди! Давно денница…» на стихи Мея композитор не только дает два совершенно самостоятельных воплощения восточной темы (ярких, свежих), но и впервые использует комплекс выразительных средств, характерных для его зрелого стиля. Зная, насколько устойчивым будет впоследствии мнение, что истинная область творчества Римского-Корсакова – эпос, сказка и фантастика, можно только поражаться, насколько сильно, искренне и глубоко воплощает композитор в ранних романсах лирические чувства. Среди сочинений 1860-х – начала 1870-х годов нет слабых и малоудачных, а самые вдохновенные – «Ель и пальма», «На холмах Грузии», «Ночевала тучка золотая», «Я верю, я любим», «К моей песне» – ничем не уступают лучшим романсам той эпохи. Вторая большая группа произведений была создана в конце 1890-х годов, когда Римский-Корсаков настойчиво искал новые интонации и выразительные средства, избрав жанр романса в качестве своеобразной экспериментальной площадки. Входит в его творчество и тема предназначения художника (цикл «Поэту» на слова Майкова и Пушкина, «Пророк»). Не все сочинения этого времени получились одинаково удачными; среди самых лучших – «Редеет облаков летучая гряда», «Не ветер, вея с высоты», «О чем в тиши ночи».

При всей оригинальности прочтения жанра романса каждым из «кучкистов» есть и черты, их сближающие: общие истоки (Глинка, Даргомыжский, в меньшей степени – Шуман), влияние эпохи (например, все они, кроме Римского-Корсакова, отдали дань популярнейшему в 1830–1860-е годы жанру «русской песни»), особое внимание к поэзии А. К. Толстого, Пушкина, Кольцова, Гейне; широчайший жанровый диапазон; активный интерес к инонациональной тематике (особенно восточной); чуткость к слову, глубокое проникновение в поэтические образы, психологизм. Бородин и Мусоргский выступили также как талантливые авторы и переводчики текстов к собственным романсам (среди этих ярких и новаторских сочинений выделяются «Спящая княжна», «Морская царевна» и «Песня темного леса» Бородина, «Сиротка», «Семинарист», «Раёк», вокальный цикл «Детская» Мусоргского).
Владимир Горячих

Возрастная категория 6+

Любое использование либо копирование материалов сайта, элементов дизайна и оформления запрещено без разрешения правообладателя.
user_nameВыход