Мусоргский. «Песни и пляски смерти». «Картинки с выставки»

В ПРОГРАММЕ:
Модест Мусоргский
Вокальный цикл «Песни и пляски смерти» на слова Арсения Голенищева-Кутузова
«Картинки с выставки» (в оркестровке Мориса Равеля)

Вокальный цикл Мусоргского «Песни и пляски смерти» (1875–1877) – одно из самых необычных воплощений в мировой культуре сюжета, известного со времен Средневековья. На замысел сочинения, подсказанный художественным критиком и другом композитора Владимиром Стасовым, оказала влияние знаменитая «Пляска смерти» Листа (к другому известному произведению на эту тему, Danse macabre Сен-Санса, Мусоргский относился критически). Тема смерти, по наблюдению Свиридова, одна из основных в творчестве Мусоргского: ее он раскрывает многогранно и всегда по-новому (смерть как искупление и успокоение в «Борисе Годунове», «злая смерть» как чудовищная несправедливость в романсе-исповеди «Надгробное письмо», адресованном умершему другу – Н. П. Опочининой, добровольная смерть раскольников как духовный подвиг в «Хованщине»...). В письмах времени создания «Песен и плясок смерти» композитор называл свое произведение «Она». И Смерть здесь действительно с большой буквы, именно она является единственным героем цикла. Вместе с поэтом А. А. Голенищевым-Кутузовым Мусоргский создал композицию из четырех самостоятельных частей, объединенных этим образом. В «Колыбельной» смерть – утешительница, баюкающая умирающего ребенка; но в конце следующего номера, «Серенады», маска сострадания и любви сорвана и торжествующий возглас смерти («Ты моя!») открывает подлинное ее лицо. Наиболее сложным и неоднозначным выступает образ смерти в «Трепаке»: единственным светлым моментом в романсе является сон, навеянный ею измученному «горем, тоской да нуждой» мужичку. И в этих почти райских видениях не есть ли счастливое и давно ожидаемое освобождение от невыносимых тягот жизни? В финале цикла образ смерти обретает поистине вселенский масштаб. Композитор заменил название «Торжество смерти», данное Голенищевым-Кутузовым, на «Полководец», построив музыкальный образ смерти на победоносно-устрашающем марше. Под впечатлением от первого исполнения «Полководца» Мусоргский писал поэту: «Какая-то пригвождающая к месту, какая-то неумолимая, смертельная любовь слышится! Это… смерть, холодно-страстно влюбленная в смерть, наслаждается смертью».
Оркестровка «Песен и плясок смерти» была осуществлена Шостаковичем в 1962 году для Г. П. Вишневской и М. Л. Ростроповича. Композитор испытывал глубочайший пиетет перед музыкой Мусоргского, создал собственные оркестровые версии «Бориса Годунова» и «Хованщины». «Песни и пляски смерти» он называл «великим произведением». Под впечатлением от музыки цикла в исполнении Вишневской Шостакович задумал и спустя несколько лет осуществил в качестве своеобразного продолжения собственное сочинение о ликах смерти – Четырнадцатую симфонию (на стихи Г. Аполлинера, Ф. Г. Лорки, Р. М. Рильке, В. К. Кюхельбекера).

«Картинки с выставки» – фортепианный цикл, созданный Мусоргским в июне 1874 года. Это время нового подъема его творческих сил: с большим успехом прошла в Мариинском театре премьера «Бориса Годунова», был сочинен вокальный цикл «Без солнца», продолжалась работа над «Хованщиной». «Звуки и мысль в воздухе повисли, глотаю и объедаюсь, едва успеваю царапать на бумаге… Как хорошо работается», – писал композитор В. В. Стасову. Цикл посвящен памяти талантливого архитектора и художника В. А. Гартмана (1834–1873) и создан по следам выставки его произведений, устроенной Стасовым в феврале 1874 года. Уже сам замысел произведения (композитор обозначил его как «Воспоминание о Викторе Гартмане») и не имеющее прецедентов название свидетельствуют об уникальности «Картинок с выставки», что подтверждается и самой музыкой цикла – необычайно яркой, глубокой, порождающей множество смыслов и их интерпретаций, исполнительских и исследовательских. Интерпретациями являются и оркестровки цикла, коих на сегодняшний день насчитывается уже два десятка. Наиболее известная из них принадлежит Равелю (1922). Равель бережно отнесся к музыке Мусоргского (им было выпущено только одно из проведений музыки первого номера, Promenade [«Прогулка»]). В то же время он свободно переосмысляет некоторые образы: так, заключительный раздел «картинки» Bydlo (на рисунке был изображен большой воз, запряженный волами; у Мусоргского возникает и новый образ – тяжкой доли) превращен в погребальное шествие с барабанным боем; добавляет яркие эффекты – например квохтанье и писк цыплят в «Балете невылупившихся птенцов» (по эскизам к костюмам для балета Ю. Г. Гербера «Трильби»).
«Картинки» Мусоргского ни в коей мере не являются музыкальными иллюстрациями экспонатов мемориальной выставки. Хотя сама идея – своего рода путешествия через страны и эпохи, запечатленные в рисунках и акварелях, проектах зданий и сооружений, эскизах театральных костюмов и декораций, в мир образов, навеянных ими, – была подхвачена композитором. В рукописи Catacombae. Sepulcrum romanum («Катакомбы. Римская гробница»; на рисунке, вдохновившем этот номер, изображен и сам художник) Мусоргский сделал приписку о «творческом духе умершего Гартмана», который ведет его за собой. В еще большей мере таким проводником в цикле выступает сам композитор – посредством проходящей через все произведение музыки «Прогулки» (она «проникает» и в отдельные «картинки»). Можно провести еще одну аналогию: Мусоргский выступает в роли рассказчика серии историй, уводящих слушателя «вглубь» каждой «картинки», оживляющих их силой фантазии художника-музыканта. Возникает цепь фантастических (Gnomus [Гном], Catacombae, «Избушка на курьих ножках. Баба-Яга») и вполне реалистических образов, сценок и даже микро-новелл (Il vecchio Castello [Старый замок], Bydlo [Скот], «Балет невылупившихся птенцов», Tuillereis. Dispute d’enfants après jeux [Тюильрийский сад. Ссора детей после игры], Samuel Goldenberg und Schmuÿle [композитор свел вместе два рисунка – богатого и бедного еврея], Limoges. Le marché. La grande nouvelle [Лимож. Рынок. Большая новость]). Кульминацией цикла становится последний номер цикла – «Богатырские ворота. В стольном городе во Киеве», соединяющий прошлое, настоящее и будущее, звучащий как вдохновенный гимн нашей Родине.
Владимир Горячих