Санкт-Петербург, Концертный зал

Чайковский. Рахманинов. Прокофьев


Симфонический оркестр Мариинского театра
Дирижер – Игнат Солженицын


В ПРОГРАММЕ:
Сергей Рахманинов
Симфония № 1 ре минор, соч.13

Сергей Прокофьев
Сюита из балета «Ромео и Джульетта»

Петр Чайковский
Увертюра-фантазия «Ромео и Джульетта»


Мне отмщение, и Aз воздам
Это библейское речение двадцатидвухлетний Сергей Рахманинов, по свидетельству современницы, избрал эпиграфом к своей Первой симфонии. Теперь можно только гадать, имел ли в виду молодой автор высший суд – суд времени – или верил в справедливое возмездие, которое он сам воздаст критикам его первенца в жанре симфонии, разумеется, воздаст всем своим последующим творчеством…
Через два года после триумфального успеха оперы «Алеко» в Большом театре (ее Рахманинов представил на выпускном экзамене к окончанию Московской консерватории) композитор завершил симфонию и с волнением ждал ее публичного исполнения. Но оно состоялось лишь еще два года спустя; премьерой в зале Дворянского собрания в Петербурге дирижировал Александр Глазунов. Более горького разочарования Рахманинов никогда не испытывал – симфония провалилась: и критики, и публика отнеслись к опусу с нескрываемой холодностью; рецензии отличались подчас уничтожающим тоном. Глазунов не почувствовал ее «нерва»: темпераменты молодого Рахманинова и солидного мэтра были так не схожи!
Через много лет (в апреле 1917 года) Рахманинов писал Б.В. Асафьеву о симфонии: «Сочинена она в 1895 году, исполнялась в 1897. Провалилась, что, впрочем, ничего не доказывает. Проваливались хорошие вещи неоднократно, и еще чаще плохие нравились (курсив мой, И.Р. )… После этой симфонии не сочинял ничего около трех лет. Был подобен человеку, которого хватил удар и у которого на долгое время отнялись и голова, и руки… Симфонию не покажу и в завещании наложу запрет на смотрины». Симфония при жизни автора больше не исполнялась, партитура так и не была напечатана, автограф ее был утрачен.
В 1944 году профессору А.В. Оссовскому удалось разыскать в рукописном отделе библиотеки Ленинградской консерватории оркестровые голоса, по которым симфония исполнялась в 1897 году. Восстановленная партитура вновь зазвучала: в Москве второй после почти полувекового перерыва премьерой симфонии дирижировал Александр Гаук. В Филадельфии симфонию исполнил Юджин Орманди, в Ленинграде – Курт Зандерлинг (его исполнение по праву считают образцовым).
Сегодняшний слушатель отвергнет брошенные Рахманинову современниками упреки в эклектизме. Действительно в симфонии есть следы увлечения и петербургской школой (то есть музыкой композиторов «Могучей кучки»), и явное влияние симфонизма Чайковского. Но с высоты нашего знания позднейшего творчества Рахманинова мы услышим в Первой симфонии замечательное предвестие таких шедевров мастера, как Вторая и Третья симфонии, Рапсодия на темы Паганини… Мы поразимся, насколько современно – вопреки обвинениям в консерватизме – мыслил молодой Рахманинов, уже тогда, в конце XIX века, заглядывавший в XX век. И лишний раз убедимся, как важно для новой музыки совершенное ее исполнение, проникнутое любовью и пониманием.

Мгновенья пляшут вальс.
Ведут гавот века …

Константин Бальмонт
В сонете, посвященном молодому Сергею Прокофьеву – автору Третьего фортепианного концерта, Бальмонт напророчил лучшие балеты зрелого мастера. Балеты о величии и силе любви, балеты, пронизанные любовным томлением, музыку, рожденную любовью, con amore, amoroso.
От «услышанных» поэтом в Третьем концерте Прокофьева балетных сцен оставалось каких-то полтора десятилетия до «Ромео и Джульетты» (где, как эхо юных лет, зазвучит Гавот из Первой «Классической» симфонии). Оставалось еще пять лет до «Золушки» с ее по-прокофьевски «аутентичными» гавотами, бурре, паспье, паваной, с ее упоительными вальсами, вариациями и мазуркой.
Трудно поверить, что завершенная партитура «Ромео и Джульетты» в течение нескольких лет пробивалась на отечественную сцену. Трудно поверить, что Большой театр поначалу отказался от «Ромео и Джульетты»: мировая премьера гениального русского балета состоялась 30 декабря 1938 года в Чехословакии в Брно, городе Леоша Яначека, благодаря энтузиазму балетмейстера и исполнителя заглавной роли Иво Псота. Из-за напряженной предвоенной ситуации (пресловутого мюнхенского сговора) композитор не был свидетелем сценического рождения своего детища.
На родине балет спас Мариинский (тогда Кировский) театр: 11 января 1940 года прошла с огромным успехом ленинградская премьера, ставшая звездным часом Галины Улановой. Но и здесь судьба шедевра в буквальном смысле слова висела на волоске. За две недели до первого представления оркестр на своем бурном собрании вынес решение: во избежание провала спектакль снять! А в театре остряки судачили: «Нет повести печальнее на свете, чем музыка Прокофьева в балете». Как они потом были посрамлены!
Между тем, задолго до театральной премьеры, музыка «Ромео и Джульетты» вызывала восторг слушателей в концертных залах. Три сюиты для симфонического оркестра из музыки балета, Десять пьес для фортепиано (их сам Прокофьев часто исполнял в своих клавирабендах) скоро стали весьма популярны, что в немалой степени и содействовало сценической постановке балета.

О гнев любви! О ненависти нежность! (Из монолога Ромео, I акт)
Имена Ромео и Джульетты тотчас навевают мысль о любви двух юных сердец. Образы героев трагедии Шекспира стали символами великой любви; они присоединились к череде вечных спутников человечества – к Дафнису и Хлое, Энею и Дидоне, Тристану и Изольде. А в музыке жизнь Ромео и Джульетты продлилась и обрела, быть может, самое полное и законченное воплощение. Вспомним симфонию Берлиоза, увертюру-фантазию Чайковского, оперы Беллини и Гуно и гениальный балет Прокофьева.
Неудивительно, что предложение М.А. Балакирева сочинить программную симфоническую пьесу по трагедии Шекспира встретило у Чайковского немедленный отклик. Балакирев составил для Чайковского подробный план увертюры, предложив использовать для главной и побочной тем излюбленные им тональности – си минор и ре-бемоль мажор.
К середине ноября увертюра-фантазия «Ромео и Джульетта» была завершена Чайковским в партитуре, а 4 марта 1870 года на 8-м симфоническом собрании Русского музыкального общества в Москве была впервые исполнена под управлением Н.Г. Рубинштейна. Увертюра вызвала дружное восхищение балакиревского кружка. В.В. Стасов, по словам Балакирева, говорил: «Вас было пятеро, а теперь стало шесть». Творческие принципы «кучкистов» и Чайковского никогда более не сходились так близко. Однако композитор продолжал совершенствовать произведение. Летом 1870 года он сделал вторую редакцию увертюры, которая исполнялась в течение почти десяти лет. В 1880 году Чайковский пришел к третьей окончательной редакции, партитуру которой посвятил Балакиреву.
Вступительный хорал, отличающийся «древнекатолическим характером, подходящим к православию» (Балакирев), содержит в себе зерна будущей трагедии. Строгий бесстрастный мотив хорала оттеняется плачущими интонациями: под смирением и благостностью таится мир мучительных страданий, подавленных порывов... Главная партия – «свирепое Allegro с сабельными ударами» (Балакирев) – прямое олицетворение старинной родовой вражды, тупой и злобной ненависти, встающих на пути влюбленных. Из тишины, наступающей вслед за жестокой и бессмысленной схваткой, выплывает мелодия любви, быть может, самая совершенная у Чайковского-симфониста (ее хочется сравнить разве что со знаменитой побочной партией из первой части Шестой симфонии). «Какая неизъяснимая красота, какая жгучая страсть, – говорил Н.А. Римский-Корсаков, – это одна из лучших тем всей русской музыки!».
В разработке сонатного аллегро тема любви не участвует: на арену выходят вступительный хорал и главная тема, обнаруживающие неожиданное родство. Медь скандирует хорал с какой-то невероятной исступленной злобой; судорожный ритм главной темы, ее искусное полифоническое движение в голосах струнных – все рождает образ страшной губительной ненависти... В репризе тема любви вновь сталкивается с противостоящими ей силами – хоралом, символизирующим власть церкви и темой вражды Монтекки и Капулетти. В коде увертюры черты прекрасной любовной темы, дробясь и искажаясь, обретают характер далекого горестного воспоминания. Резкие, конвульсивные аккорды всего оркестра словно отрицают вот-вот готовое наступить примирение.
Иосиф Райскин

Возрастная категория 6+

Любое использование либо копирование материалов сайта, элементов дизайна и оформления запрещено без разрешения правообладателя.
user_nameВыход